В погоне за Тайной

Частная баварская клиника примостилась на высоком холме в окружении больших, почти сказочных деревьев, с видами на горы и переливающиеся волнами холмы с красочными деревеньками. Больничный комплекс состоял из нескольких корпусов, с небольшим парком, и если бы не машины с красными крестами и мелькающие время от времени люди в белых и синих халатах, то напоминал бы больше отель. В принципе, он и являлся отелем для богатых туристов, охотящихся за здоровьем. Или, как в случае четвертой жены Анджи, за красотой.

Кобейна ждали. Как только он показал визитку в приемной, хорошенькая девушка с большими голубыми глазами подскочила с места и позвала за собой в кабинет главного врача. Милое создание заметно волновалось, то ли из-за главного врача, к которому вела гостя по светлым, украшенным картинами и живыми цветами коридорам, то ли из-за самого детектива.

В кабинете находился еще один посетитель. Он сидел в инвалидной коляске недалеко от окна и любовался пейзажами за безупречно вычищенным стеклом.

После обмена приветствиями и короткого разговора, врач удалился, оставляя родственников наедине. С момента появления Кобейна Анджи лишь быстро взглянул на него и вернулся к рассматриванию пейзажа за окном.

Как только закрылась дверь, Кардинал нажал на пару кнопочек на пульте в руке и подъехал к массивному столу со стопками бумаг. Взял пару документов со столбиками отпечатанных слов.

— Это список сотрудников с пометкой, кто из них находился утром на работе.

Бэй взял листы, скользнув взглядом по их содержимому.

— Половину моей работы вы уже сделали, Анджи.

— Твой гонорар от этого не изменится, найди мне это кольцо как можно быстрее, — раздраженно проговорил Кардинал. — Воспользуйся, если понадобится, своими новыми привилегиями.

Месяц назад, как раз перед пражским делом, Анджи вызвал Бэя в Вену на разговор и объявил, что Кобейну придется время от времени сотрудничать с правительственными и международными организациями. Что иногда к нему будут обращаться те, кому не отказывают.

Прочитав на лице Бэя удивление, Кардинал скривил тонкие губы.

— Пытаешься понять, был это мой выбор или его делают за меня? Не пытайся. Потому что и то, и другое. Многие частные сыскные конторы сотрудничают с властями. Тебе не следует отказываться. И да, я не всесилен, хоть и могу очень и очень многое.

Кобейну оставалось только пожать плечом.

— Я не занимаюсь убийствами и не буду связываться с подобными расследованиями даже ради тех, кому не отказывают.

— Это оговорено. Теперь о плюсах. Ты сможешь получать доступ к базам данных и документам совсем другого уровня, у тебя будут позывные и специальные каналы для связи, чтобы быть в курсе, чем занята местная полиция.

— Информационный рай, который попахивает рабством, — обронил тогда Кобейн.

До сих пор Бэй еще не получал заказов от тех, «кому не отказывают», но уже несколько раз пользовался преимуществами инфо-рая. Как пару часов назад, когда узнал о полицейском кордоне.

Слушая Кобейна, Кардинал медленно поднялся из кресла. Постоял, позволяя ногам привыкнуть к тяжести тела, и сделал несколько осторожных шагов к окну.

Полтора года назад увидев подобное впервые, Бэй остолбенел и не смог выжать из себя ни слова, кроме тванских ругательств.

Кардинал ответил тогда, не дожидаясь полноценных вопросов.

— Ты не представляешь, сколько ошибок делают люди, в том числе умные люди, недооценивая своего собеседника, — и, выдержав короткую паузу, продолжил: — Телесная немощь автоматически переносится на умственные способности или слабость характера. Даже те, кто способен смотреть дальше физических недостатков, не желают проигрывать инвалиду и тоже начинают делать ошибки. Поверь, мало кто может избежать эффекта инвалидного кресла.

Анджи сделал еще несколько шагов и опустился в стул на колесах, о котором говорил.

— В человеке заложены врожденные программы защитить ребенка, но прогнать больного или инвалида, как источник возможных болезней или проблем. Даже сочувствие к немощному или уроду имеет привкус отвращения.

— А как же альтруизм и сострадание? — пришел в себя от удивления Бэй.

— Матерями Терезами не рождаются, ими становятся. Милосердие приходит через сознательный труд, вырабатывается как результат личных драм или потрясений. Разве ты не стараешься во время разговора со мной смотреть только в глаза?

— Я прекрасно помню, как меня привлекала ваша коляска в детстве. Она казалась мне космическим кораблем, и я даже мечтал в ней покататься.

Анджи рассмеялся, но покачал головой, не соглашаясь.

— Тебе была интересна коляска. Тот, кто в ней сидит, скрючившись и пуская слюни, вызывает только отвращение.

— Вы так не делаете и сидите достаточно прямо.

— Поверь мне, я могу выглядеть немощным, когда мне это выгодно.

И Бэй ни секунды не сомневался, что так оно и есть.

— Разве эффект инвалидной коляски стоит того, чтобы постоянно притворяться? — недоверчиво спросил он.