В погоне за Тайной

Кобейн выяснил, что хотел. Ричарда обследовали, восстановление после перелома и операции протекало быстро, но не стремительно, как у Кобейна. Хотя разве можно сравнивать два совершенно разных организма, два перелома, последствия охлаждения в случае Рича и прекрасную физическую форму Кобейна? Но даже придумывая разные объяснения, Бэй понимал, что его костные и мышечные ткани совершили рекорд в скорости регенерации.

— Смотри, не проболтайся о моем участии в итальянской гонке, — бросил Рич, расставаясь, — любимчик Кардинала, который жил в коттедже! Я на них только из окна палаты смотрел…

Прежде чем идти на консультацию к доверенному врачу Гашика, Бэй тщательно изучил фотокопии документов из сейфа, списки сотрудников клиники и списки пациентов за несколько лет.

Пусть истории болезни Анджи в сейфе не оказалось, у Бэя были имена нескольких старших сестер и ассистентов, работавших в Нидершерли с момента ее создания пятнадцать лет назад, вышедших на пенсию или поменявших место работы. Если Кардинал приезжал на лечение с самого начала, то эти люди будут помнить его на протяжении долгого периода. Может, кто-то сможет дать зацепку, где лечился Анджи до этого.

Кроме общих списков, к врачу на консультацию он взял копии трех файлов.

Третья жена Анджи Лиана долгое время работала в клинике и находилась в ней последние дни жизни. Официальной причиной смерти стала остановка сердца. У Лианы был сильный грипп, высокая температура не спускалась несколько дней, несмотря на жаропонижающие и курсы антибиотиков от развивающейся пневмонии, через два дня интенсивной терапии не выдержало нагрузки сердце.

Файл Кики соответствовал тому, который Бэй уже видел в замке Кардинала. Правда, Кобейн нашел упоминание клиники, где она лечилась от наркотической зависимости, и где впервые проявились признаки шизофрении.

Третьим файлом была тоненькая папочка Крис, любовницы и несостоявшейся жены Анджи, оставившей ему внебрачного младшего сына. Ее привезли в Нидершерли вертолетом сразу после аварии, и женщина умерла через двое суток, не приходя в сознание.

Вооружившись бумагами, Бэй поехал на встречу с врачом в пригород Вены. Он не ожидал чудес или того, что специалист Гашика сразу увидит серьезные нарушения в бумагах, и оказался прав. Но они понравились друг другу. Частный сыщик и невропатолог. Франс Ноббе признался, что с Давидом их связывает долгая дружба и глубокое взаимное уважение, поэтому он готов оказать посильную и конфиденциальную помощь Кобейну. Лишь попросил оставить документы для более внимательного изучения.

После встречи с Ноббе у Бэя оставалась еще куча времени до вечера, и он решил наградить себя прогулкой по городу.

Размышляя о сложных переплетениях событий, в которых он оказался, Кобейн думал, что Судьба увлеклась искусством макраме, выложив из его личной жизни и работы затейливый узор. Гораздо проще и полезней было наслаждаться неповторимым рисунком города, серым днем, замечать людей вокруг, двигающихся в выверенных кругах привычной рутины. Работа, магазин или бар, дом. Время подходило к обеду и улицы потихоньку наполнялись счастливчиками, которым перерыв позволял дойти до ближайших кафе или снэкбаров. Молодые мамы и молодящиеся бабушки вели детей из детских садов. Из парка доносились голоса мелкой ребятни. Даже туристы, и те казались двигающимися по заранее расписанным маршрутам, отмеченным в путеводителях и на экранах телефонов. Наблюдая за жизнью вокруг, Бэй чувствовал себя иным. Вечным странником. Он сливался с толпой, но оставался чужим. Мог насладиться тайнами и красотами чужого города и исчезнуть по первому зову дорог. Этот зов и сделал его детективом. В поиске тайн Бэй все время находился в пути.

А сейчас слонялся по улицам без цели. Оказавшись в незнакомом переулке перед музеем цирка, о существовании которого в Вене даже не подозревал, Кобейн решил, что это очередной узелок нити макраме, и, не раздумывая, зашел внутрь вслед за беспокойной стайкой школьников. Отец Зоси выступал в Вене — что, если получится найти упоминание о нем среди экспонатов и сделать неожиданный подарок бабуле?