В погоне за Тайной

А ближе к полуночи пришли еще несколько ребят из группы и привели с собой не кого-нибудь, а только что вернувшегося из Дубая роттердамского Тима. Не ожидавшему такого поворота событий Кобейну пришлось срочно выдумывать несуществующую травму, якобы полученную накануне соревнований во время разминки. А свое внезапное исчезновение объяснять раздражением, что так глупо выбыл из трассы. Его ложь была принята с пониманием.

Курт хлопнул Бэя по плечу.

— Не расстраивайся! Ты давно уже вычерпал ковш везения для новичка.

Волжская наградила Кобейна обиженным взглядом.

— Ты открываешься мне с новой стороны и не уверена, что она мне нравится.

— Мне тоже, — честно признался Бэй, — извини, нужно было сказать тебе.

— Нужно, — согласилась Карина, — я даже не буду спрашивать, зачем ты отключал телефон, захочешь, расскажешь. Но желательно — правду. Заодно, может, объяснишь, зачем тебе это было нужно.

— По работе, чтобы подобраться к кое-каким людям и обратить на себя их внимание.

Главное, что на этот раз он почти не врал.

— И как? Получилось?

Бэй неуверенно пожал плечами.

— Думаю, что да, — ответил он, презирая двойственность своего положения и ситуацию, в которой оказался.

Новый год был принят в компанию под бокалы шампанского и конфетти, которое разбрасывал сын Курта. Когда гости разбрелась по разным углам и интересам, Карина и Таша колдовали на кухне, готовя десерт по просьбе Марка.

Безе, ягоды и взбитые сливки — беспроигрышная комбинация даже для покорения детских сердец.

Бэй мог бы тоже остаться на кухне или поговорить с Фриманом, зависнуть перед телевизором, найти спокойный угол в просторной гостиной. Но он оказался рядом с Тимом из Роттердама, от которого требовали рассказов о Дубае. Разве так важно было знать, кто выиграл трассу?

Венгры, талантливая семейка ловких засранцев.

Какая они семейка? Трудно представить менее похожих друг на друга родственников! Зато выбор национальности был удобным, чтобы избежать нежелательного общения, мало кто знает этот сложный язык. Может, эти трое и на самом деле венгры?

Победил на этот раз, остававшийся раньше в тени, третий. Бэй вспомнил его из редких кадров, что насобирал в интернете — коренастый, широкоплечий, с темными, коротко стрижеными волосами. С тяжелой грацией медведя, который хоть и кажется неповоротливым увальнем, на самом деле ловкий и стремительный хищник.

— Девчонки в паркуре участвовали?

Спрашивала Милана — девушка одного из мюнхенских ребят, что часто просилась на тренировки и доводила Курта просьбами принять ее в группу.

— Две. Не для зачета… неплохое время показали. Особенно та, из венгерской семейки.

Сестра, беззвучно хмыкнул Кобейн, отворачиваясь, и едва не задохнулся, услышав следующую фразу.

— Она такое сильное впечатление произвела на эмира, что тот придумал для нее специальный приз, обвешал девушку золотыми цепями и увез к себе во дворец.

— В гарем потащил? — пошутил кто-то из слушавших.

А Кобейну показалось, что в комнате стало тускло и душно.

— Полегче, ты сейчас стакан раздавишь, — Курт вытащил из его рук пузатый бокал с виски. — Пойди подыши, а то на тебе лица нет.

Бэй выскочил на морозный воздух первой ночи Нового года.

Разве он мог себе представить, что ревность бывает ошеломляющей? Эта девушка ему никто, он даже не знает ее имени, но невидимым скальпелем она снимала кожу с его души, оголяя все чувства.

Зачем ему это? За что?

Бэй пытался успокоиться, но женский образ — то в длинном платье, то в короткой юбке — скользил среди украшенного огнями двора. Он видел фотографии эмира в сети, пока собирал информацию, поэтому легко мог представить, как сломал бы ему руку.

Воспоминание о собственной сломленной руке заставило подумать о парне с белым хвостом. Цепной Пес не допустил бы серьезных притязаний со стороны шейха. Эта мысль принесла облегчение.

Что с ним происходит?! И как лечиться от этой сероглазой болезни?

— Бэй, — голос Карины. — Курт сказал, что тебе нехорошо?

Какая теплая, нормальная, приятная забота звучала в привычном голосе!

Как глоток горячего чая с ароматом ванили.

— Все уже в порядке, — Кобейн развернулся к спешившей к нему из дома девушке.

— Это из-за ребра? Травмы из Дубая?

Он поморщился и улыбнулся:

— Да. Но мне уже лучше, пойдем в дом, здесь холодно, простудишься, а тебе скоро в дорогу.

Сами обстоятельства помогали Кобейну врать и крутиться на горячей сковороде, на которую он себя посадил. Несуществующий перелом ребра объяснил желание спать в отдельной кровати, и слишком погруженная в переживания о матери Карина не возражала, предпочитая по ночам тонуть в чувстве вины и бессилия перед обстоятельствами.

Проводив сестер в Москву, Бэй поехал в Брюссель, по дороге договорившись о встрече с двумя бывшими работниками клиники Нидершерли и с новым клиентом. В эмоциональных поисках последнего месяца Ван Дорн не забывал о работе и даже взялся за дело о подмене картины.