В погоне за жизнью. История врача, опередившего смерть и спасшего себя и других от неизлечимой болезни

Папа, верный себе, подошел к проблеме по-своему. Я знал, что ему больно и тяжело. В каком-то отношении он оставался в своей стихии. Как хирург-ортопед он видел много пациентов, крайне нуждающихся в исцелении, но сейчас ощущал свое бессилие – как и тогда, когда заболела мама. Перед ним находился пациент, которого он не мог поставить на ноги. Нельзя было закатать рукава и взяться за работу. Сделать не получалось ничего – ведь непонятно, какую болезнь требовалось остановить. Он был бессилен, но не отстранился. Он смотрел результаты анализов, которых не видел со времен учебы в медицинской школе. Он каждую ночь спал на складном стуле у меня в палате, чтобы я не чувствовал себя одиноко. Он умолял врачей в отделении интенсивной терапии позаботиться о «его малыше». А иногда – я теперь знаю – просто впадал в отчаяние и плакал. Мои родные никогда не плакали при мне – только в коридорах. Они помнили, как семь лет назад я просил их не плакать в маминой палате, когда ей сделали операцию на головном мозге, и поступали так же со мной. Однако превращение из врача в пациента преподнесло мне очень важный урок. Не страшно, если любимые плачут. Это не усугубляет стресс, а показывает, что им не все равно.

После смерти мамы мы с сестрами еще больше сблизились, но мои отношения с папой стали несколько отчужденными. Я каждый день пытался не дать умереть ее духу – занимался AMF и изучал медицину. Ему же, понятно, было трудно говорить о ней и будоражить воспоминания. Разные стратегии переживания горя разладили нашу связь, хотя разница, в сущности, лежала только в методе. Во время моей болезни не осталось и намека на эти сложности. Более того, мы стали близки как никогда.

В конце концов папа придумал, какое применение может найти своему медицинскому опыту. Тогда мне об этом не сказали, но один друг семьи дал ему номер мобильного телефона сотрудника системы Национальных институтов здравоохранения. Папа не знал, что это за врач и чем он занимается, но это его ничуть не смутило, и он не стал даже уточнять. Папа не собирался отвлекать специалиста светской болтовней. Ему сказали, что этот доктор способен помочь его сыну; значит, следовало позвонить и задать вопросы. Папа звонил как минимум раз в день и порой держал занятого человека на телефоне по тридцать и даже сорок пять минут. Он кричал в трубку, рассказывал, как развивается ситуация.

– Послушайте, Фучи, у меня новые данные, и я хочу узнать ваше мнение на этот счет.

Затем он выкладывал результаты и терзал собеседника по каждому из них. Позже я спросил папу, кто такой этот «доктор Фучи», которому он столько звонил. Он не знал, поэтому я заглянул в Google… и остолбенел. Тони Фаучи – тот самый доктор Тони Фаучи, директор Национального института аллергии и инфекционных заболеваний, один из наиболее уважаемых ученых-медиков в мире. Фаучи был советником президента и при Джордже Буше разработал экстренный президентский план борьбы со СПИДом. Он является кавалером Президентской медали Свободы. Но папа никогда не благоговел перед титулами и званиями, и, уж конечно, они не волновали его теперь. Чтобы разобраться с проблемой сына, он был готов на все, в том числе не стеснялся преследовать директора одного из Национальных институтов здравоохранения.

Каждый из нас сталкивался с трудностями. После кровоизлияния в сетчатку мне внутривенно вводили антикоагулянты для восстановления зрения и профилактики таких происшествий. Однажды капельница отсоединилась, и кровь – жидкая из-за этих препаратов – полилась на пол, словно из крана. Рядом сидела Лиза. Она бросилась за медсестрой, и та быстро исправила положение: уменьшила дозу антикоагулянтов и заменила капельницу. Для Лизы это было очень важное переживание. Ей всегда становилось плохо при виде крови и иголок – когда мне проводили процедуры и брали анализы, она даже выходила из палаты, потому что боялась упасть в обморок. Поскольку на этот раз ничего подобного не произошло, она осмелела и вечером решила остаться со мной, но явно переоценила свои силы, потеряла сознание и осела на пол. «Группа быстрого реагирования» тут же начала оказывать ей помощь. Все это вызвало недовольство Джины: ее злило то, что медицинский персонал вынужден отвлекаться от ее любимого братика. Очнувшаяся Лиза увидела, как вокруг суетится команда врачей и медсестер, а Джина при этом сверлит ее осуждающим взглядом.