В поисках Человека

Отон призвал их к порядку, разом заполнил все составное сознание Корабля, распространился по всем направлениям, по всем системам. Похоже было, что вид близкой цели наполнил его резким переизбытком энергии. Все перцептивные мощности Корабля были перенаправлены к планете, изучая ее в малейших подробностях, и каждая душа тоже потянулась к небесному телу, жаждая потрогать его, обнюхать, измерить. Хлынул поток ощущений, яркий и подробный – такой обжигающий от реальности, которую ему придавали сверхмощные инструменты на службе у Интеллектов, что людопсы отшатнулись – так стая рыбешек прячется в глубине пруда от чересчур яркого света. Атмосферные данные, показания радаров и глубинных зондов, рентгеновские лучи, спектрография, детекторы гравитационных волн… Каждая следующая деталь теснила предыдущие, привнося собственный вкус и особую структуру в водоворот сложных ощущений, непостижимых для биологического ума. Проконсул ни разу не отвел взгляда, любовался с жадностью и восторгом такой силы, что они пронизали всех до самых глубин восприятия, до дрожи от подобной мощи.

– Слушайте! – взревел Отон. – Во имя Числа! Слушайте!

И несмотря на фильтры, несмотря на то, как искажался сигнал в их ограниченном сознании – он воспринимался лишь с помощью частичного сопоставления, – они его услышали. Едва ощутимый ритм, или, вернее – тревожащая аритмия. Дождь, стучащий по стеклам. Журчание ручейка. Пыль в комнате, пляшущая в дрожащих лучах зимнего солнца. Поток нейтрино. Цель всего нашего похода – ощущаете ли вы ее, как я? Да, они ощущали. Не так, как Отон – в магическом, трансцендентном измерении, поскольку их умы не были созданы, чтобы на него отзываться. Но они чувствовали окружающее их волнение, постепенно передававшееся каждому деймону, каждому ноэму на Корабле. Мистическое откровение, которое возвращало дню его свет, а ночи – ее глубину, такое острое, что людопсы забылись, заразившись восторгом от своих вычислительных хозяев.

– Мы сейчас пройдем над атмосферой, – сказал Отон, – чтобы найти источник сигнала. Концептуальная аппаратура Корабля уже вела лихорадочные подсчеты, заполняя разделенное восприятие моделью планеты со всех ракурсов, с точностью обрисовывая контуры главных материков, устремляя взгляд под чрезмерно разросшуюся растительность, которая скрывала странную топографию почвы – единственный кратер диаметром в несколько тысяч километров, след печальной космической катастрофы. И почти ровно в его центре – похороненный глубоко, так глубоко, что невозможно было бы найти его, не зная, что именно искать… Вон он! взревел Отон. И высветилась красная стрелка, с абсолютной уверенностью указывая на источник сигнала – и конец их одиссеи. Корабль начал снижать скорость.

Это… Колосс не закончил свою фразу. Неожиданно зазвенел сигнал тревоги, такой сильный, что внезапно наполнил собой все составное сознание – будто алая пульсирующая боль. Недалеко от их точки входа в местную систему, едва ли в ста тысячах километров, из небытия вынеслась падающая звезда. Заработали двигатели движения, выбросив в ледяное пространство горячий поток ионизированных частиц.

* * *

– Всякий раз, сопровождая вас, моя госпожа, я становлюсь свидетелем невероятных событий.

К Аттику вернулось его обычное ехидство. Упав на сиденье напротив Плавтины, он тяжело дышал и беспрестанно крутил плечом, ушибленным при падении с лестницы, будто пытаясь поставить сустав на место. Хмурая Плавтина, которая еще не отошла от шока после своего странного путешествия, едва не велела ему замолчать. Но зачем? Он не худший собеседник на корабле. Глядя, как на полном ходу уносятся назад тусклые тоннельные лампы за окном вагона, она ответила:

– Не смешно, Аттик.

– Я и не думал смеяться, и прошу извинения, если показался вам легкомысленным. Но вообще-то вы нас спасли.

– Подождите конца этой истории.

Он наклонился и уставился на нее, развернув лицом к себе.

– Плавтина, что произошло? Вы исчезли, пусть и всего на долю секунды, но я мог бы покляться, что мне это не привиделось.

– Я не знаю. Анаксимандр говорит, что отправил меня в прошлое. А может, это был сон, какое-то воспоминание в глубине моей памяти. У меня теперь столько воспоминаний, я даже не знаю, что с ними делать.

– Биологическая память, – с горящими глазами перебил ее Аттик, – которая больше напоминает изящную повесть, чем механическую мобилизацию данных, и способна распознавать наполненные смыслом истории, сложные структуры посреди хаоса, не правда ли?

Плавтина кивнула.

– Однако это не походило на простой сон. Я была на красной планете в эпоху ее расцвета… Путешествие продолжалось несколько часов, может, полдня, я не знаю. Анаксимандру требовалось доказательство, чтобы он решился действовать. Доказательство, что наши враги плетут заговор, желая уничтожить Человечество.

– И что вы нашли?

– Доказательство. У меня всегда был дар упорядочивать сложные вещи. И кроме того, я знала, где искать.