В поисках Человека

– Я видел тех, кого мы называем «варварами». Они не заслуживают того, что Человек с ними сотворит. Разве вы не знаете его историю?

Отону хотелось прервать его, но он не осмелился. Ему нужно было понять. Лакий помолчал, уставившись в пустоту, и продолжил уже более твердо и гневно:

– Что до стратегии Виния… В конце концов, все одно и то же. Обманка. Вам самому не надоело, Отон?

– Что именно, друг мой?

– Рабство. Спасать Человека, защищать территорию Человека, готовиться к возвращению Человека, освобождаться от Человека ценой такого убийства личности и такой метаморфозы, что после этого мы перестанем быть самими собой… Столько поступков, обусловленных Человеком, будто мы сами ничего из себя не представляем, если постоянно не ссылаемся на его отсутствие. Вы видели Камиллу с ее абсурдными экспериментами и невыносимого червя Марциана, который днем и ночью терзал себя. С Винием все еще хуже. Он заменит Человека варварами, когда найдет способ переориентировать Узы. И кстати, он довольно близок к этому. Но я не желаю меняться. Я желаю быть свободным.

– Разве можно на такое надеяться? – мягко спросил Отон.

– Конечно, нельзя. Так отчего не погибнуть в блеске славы, в крайнем самопожертвовании, совершив последний и прекрасный поступок, лишенный всякого основания?

– Так вы сыграете на руку Винию.

– Почему бы и нет? Если это даст мне шанс – единственный – поступить свободно?

Вот уже итог. Время здесь не имело значения, но по тону префекта стало понятно, что конец близок. Проконсул раскрыл последнюю карту:

– Лакий, в моих отсеках живут биологические существа, очень похожие на людей и по большей части разделившие с ними генофонд и историю.

Префект покачнулся, словно ему выстрелили в грудь, и согнулся почти вдвое, удерживаясь на ослабевших ногах. Он несколько раз глубоко вдохнул и адресовал Отону скверную имитацию улыбки.

– Значит, мое самопожертвование позволит мне нарушить Узы. Вот неслыханно свободный поступок, который убьет меня вернее, чем само столкновение, – проговорил он дрожащим голосом. – Видите, наконец хорошие новости. Отличная работа, Отон: если бы я еще управлял этим Кораблем, я был бы вынужден избежать столкновения.

– Вы оставили Корабль?

– Я доверил его существу из тех, кого вы называете «варварами», – как вы, без сомнения, доверили этим созданиям, о чьем существовании я догадывался с момента вашей подозрительной победы над убийцами Плавтины. Что ж, и я умру просвещенным.

От последних слов Лакия Отон похолодел. Варвары на Корабле Урбса. Возможные последствия обескураживали его. Когда он поворачивался, чтобы уйти, ему в голову вдруг пришла идея.

– Лакий… последний вопрос. Как, если Узы еще живы в вас, вы можете предать Человека?

– Освобождение Человека, Отон, в определенном смысле станет началом его конца. Но у вас не будет возможности это осознать. Прощайте, друг мой.

Последние слова он произнес без всякой иронии. Отон потряс головой. Лакий обезумел. В сказанном им не было никакого смысла. Отон решил к этому не прислушиваться. Но префект был по-своему достойным соперником, его поступки были наполнены подлинным благородством и определенным чувством прекрасного. Поэтому проконсул не стал больше ничего говорить – а пейзаж вокруг рассыпался, и недолгое соединение, которое они поддерживали, оборвалось; его сбитое с толку сознание полетело обратно на «Транзиторию» – как раз чтобы успеть к столкновению, едва не опоздав.

* * *

Аттик и Плавтина осторожно вышли из поезда и зашагали вдоль путей, слабо освещенных примерно на сотню метров.

– Где мы? – спросила Плавтина.

– Менее чем в километре от отсека, где находится остров, – ответил он. – Не беспокойтесь, мы не потеряемся. Пойдем по следующей технической галерее.

– Меня беспокоит не ваша ориентация в пространстве, а то, почему поезд остановился.

– Из-за неминуемого столкновения.

Она широко раскрыла глаза, услышав, как он нейтральным тоном произносит такую страшную вещь.

– Возьмите меня за руку, – продолжал он, – и будьте готовы лечь на землю, если я вам прикажу.

Едва они обменялись этими словами, как вдалеке, в самом конце тоннеля, послышался гул – словно проснулся циклоп и теперь требовал, чтобы его накормили. Живо, как змея, Аттик повернулся, схватил Плавтину за руку и побежал, а шум за спиной становился все сильнее, словно чудовище приближалось, уже наступало им на пятки. Плавтина ускорила шаг, пытаясь поспеть за деймоном. Ноги у нее промокли. Она с удивлением взглянула на землю. Под ногами тонкой пеленой разливалась вода, продвигаясь вперед с куда большей скоростью и минуя их, подобно равнодушному приливу. За несколько секунд вода поднялась Плавтине до лодыжек. Грязная, серая, несущая вдаль бесформенные органические отбросы. В нос ударил запах йода от повисшей в воздухе мокрой взвеси – такой сильный, что Плавтине стало трудно дышать. А живот у нее свело от страха, потому что она поняла: по какой-то причине Корабль решил избавиться от моря, наполнявшего самый обширный из его отсеков.