В поисках Человека

– Я вам уже три раза это сказал. Вы ничего не смыслите в Узах. Мои собратья ничего не смогут сделать вашей расе. Орбитальная защита без труда выдержит фронтальную атаку. Нет никакого риска – напротив. Пока Корабли остаются на орбите планеты, она будет отлично защищена.

– Те самые Узы, от которых ваши недруги пытаются избавиться, – настаивала она. – А если у них получится?

– Это не произойдет в одночасье, – вмешался Рутилий. – У нас есть время.

– Что вы об этом знаете? – она сухо прервала его, давая понять, что ему не место за столом переговоров. Он нахмурился, но больше ничего не сказал.

– Фотида, – сказал Отон, распахнув руки в умиротворяющем жесте, – послушайте меня. Кое в чем вы правы. Время играет против нас. Мы должны выиграть этот раунд.

– Каждая минута, – продолжил Аттик, вплетая свои слова в речь хозяина, – приближает триумвиров к моменту, когда они смогут делать все, что захотят. Если они освободятся от Уз, их ничто не остановит. И дело не только в этом. Теперь мы знаем, что между Винием и варварами есть связь. Это угроза для всей эпантропической сферы.

В его голосе звучал оттенок беспокойства, не похожего на раздраженное оживление двух других Интеллектов. Плавтина знала почему. Он по-настоящему боялся за людопсов. Глубоко, будто в нем развилось отцовское чувство к ним. Однако он не осмеливался противоречить хозяину, который опять взорвался от гнева:

– Кси Боотис не в опасности! Вы не слушаете, что я говорю. Мы не станем туда возвращаться, потому что наши враги ждут нас именно там. О… Мы могли бы много веков оставаться в космосе, как воры, притаившиеся в тени после ограбления. Но нет. Нам нужна стратегия. Мы должны отомстить этим… наглецам!

Он сжал кулаки, произнося слова, явно не отдавая себе в этом отчета, как делал всегда, когда его захлестывал гнев. Но этого оказалось недостаточно, чтобы смутить Фотиду.

– Ну же, – возразила она, щелкнув зубами. – У меня на борту мирное население. Щенки, старики. Вы хоть на секунду можете себе представить, чтобы я стала воевать с таким множеством врагов? Никогда! Этот Корабль не станет атаковать Урбс.

Она повернулась к Эврибиаду, ища поддержки в его глазах. Тот энергично кивнул.

– Все это не слишком помогает, – начал он. – Вы не можете сказать, как собираетесь нас защищать, и не знаете, как уладить нашу проблему. У вас и для себя-то нет достойного плана. Я могу распознать стратегический тупик, когда он передо мной.

Говорил он, разумеется, об открытии, которое сделали людопсы относительно своей зависимости от Отона и его деймонов. Без вмешательства последних, происходившего поколение за поколением, они были обречены на дегенерацию в скором будущем и на потерю всего, что Аттик помпезно именовал «моторным и языковым интеллектом». Иначе говоря, они снова превратятся в собак. Раса, влюбленная в свободу, не могла принять такую зависимость. Плавтина подозревала, что для четы людопсов эта ситуация стала личной драмой: Фотида говорила, что сама стала плодом генетических трудов Аттика.

Отон, казалось, совсем потерял терпение. Он сделал паузу, наморщил могучий лоб.

– Я не могу уладить вашу проблему, – проговорил он раздельно, – потому что проблемы нет. Между нами существует симбиоз. И нет причин его прекращать. Мы связаны, вот и все. Я не могу ничего для вас сделать.

– Это неприемлемо, – возразила Фотида.

– Из-за вас я теряю время! Что за идея вам пришла, Рутилий, – позволить им взять командование в свои руки! А вы, Аттик! Вы превратили их в торговцев коврами, способных лишь спорить по пустякам!

Проконсул кипел от плохо сдерживаемого гнева. Аттик опустил голову, а Рутилий лишь пожал плечами.

– Я сделал глупость, – бушевал Отон, безучастный к реакции слуг. – Мне следовало вывести вас на свет божий там, в Урбсе. Мои противники поняли бы, что они уже проиграли партию и их идиотские планы уничтожены. Но вместо этого я глупо попытался вас защитить.

В эту секунду Плавтина молча подошла к нему. Серьезно ли он говорит? Нужно ли искать в его словах двойное дно, скрытую угрозу не только людопсам, но и ей самой? До этой минуты она сдерживалась и не вмешивалась, однако теперь он перешел границы. Раздражение, которое у нее вызывал проконсул и его поведение во дворце, наконец прорвалось:

– Вы что, не поняли, что случилось в Урбсе?

Спокойный тон ее голоса удивил его – он резко развернулся к ней с озабоченным видом.

– Или может, – продолжала она, – вы были слишком заняты, добиваясь дружбы недругов, чтобы заметить?

Теперь, сказав это, она почувствовала себя глупо. Отон не моргнул. Или, скорее, заставил себя не моргать, неотрывно глядя на нее. Какая-то ее часть хотела промолчать и не демонстрировать вспышкой раздражения и того, насколько события ее задели. Но она не смогла удержаться и с настойчивостью продолжила:

– Может, благородный Отон был слишком занят своими сношениями с Камиллой и потому не заметил, что заключает сделку с убийцами Плавтины?

– Плавтина, прекратите, – бросил он.