В поисках Дильмуна

Сдается мне, не человек «открывает забытые цивилизации» — скорее, когда придет время, они сами себя обнаруживают, пользуясь, так сказать, подвернувшимися ресурсами и людьми. Во всяком случае, так было со страной Дильмун, которая за последние сто лет медленно всплывала на поверхность мировой истории, после того как двадцать четыре века таилась в ее пучинах.

Почти два с половиной тысячелетия Дильмун в прямом смысле слова оставался куда более основательно забытой цивилизацией, чем, скажем, Ассирия, Египет, Вавилония, даже Хеттская империя, Шумер и минойский Крит.

Сведения о том, что Вавилон, Ниневия и стовратные Фивы были столицами могущественных империй задолго до эпохи греков и римлян, сохранялись всегда, об этом знали историки классической древности, монахи средневековья, ученые Возрождения. Забыто было только местоположение этих столиц. Роль Крита как мощной державы в Средиземноморье до возвышения Эллады на материке ясно отражена в поэмах Гомера и в классических легендах о Тезее и Минотавре. Однако для того, чтобы доказать, что «Илиада» и легенда не чистый вымысел, понадобились проведенные Артуром Эвансом раскопки огромного дворца в Кноссе. Верно, что роль Хеттского государства и Шумера как великих держав была совсем забыта, но по крайней мере остались их названия. О хеттах и стране Шинар сообщается в начальных книгах Библии.

Однако ни в трудах классических историков, ни в библейских текстах, ни в эпических поэмах, ни в легендах страна Дильмун не упоминалась. Двадцать четыре столетия ни один человек не слышал этого названия; его нельзя было прочесть ни в книгах, ни в манускриптах или надписях.

А между тем более двух тысячелетий, столько же, сколько Дильмун затем пребывал в забвении, имя его было, как говорится, обиходным. Страну Дильмун хорошо знали купцы и путешественники, историки и географы, ее славили в песнях и поэмах, мифах и мироописаниях. Двадцать с лишним веков люди Дильмуна странствовали по всему известному тогда миру. Изделия и надписи дильмунцев найдены от Греции до границ Бирмы.

Путь к Дильмуну проложило повторное открытие цивилизаций Ассирии и Вавилонии, где первые систематические исследования начались в 1842 г., когда Поль Эмиль Ботта был назначен французским консулом в Мосул (север Ирака). О том, как Ботта, пораженный видом огромных холмов Наби Юнус и Куюнджик на противоположном от Мосула берегу Тигра, начал раскапывать сперва Наби Юнус, потом, когда ему запретили, — Куюнджик, писалось неоднократно[9]. Три месяца работы на Куюнджике не принесли особых плодов, однако вызвали живой интерес местных жителей. Один крестьянин из селения Хорсабад (оно расположено километрах в двадцати к северо-востоку от Куюнджика), приметив, как тщательно собираются все обломки камня и кирпича с надписями, посоветовал Ботте, если его уж так занимают подобные вещи, копать в Хорсабаде — там тысячи обломком с надписями. Ботта отнесся к его словам недоверчиво, однако послал в Хорсабад двух-трех рабочих. Те почти сразу наткнулись на стену, облицованную скульптурными алебастровыми плитами…

После этого Ботта перебазировался в Хорсабад и за полтора года, преодолевая всяческие помехи, чинимые турецким губернатором Мосула, раскопал целый дворец, таившийся в хорсабадском холме. На свет явилось около сотни помещений и коридоров, причем большинство стен было украшено рельефными изображениями битв и религиозных процессий, богов и правителей, выполненными в неведомом до той поры стиле. Украшения и одежды человеческих фигур оказались совершенно новыми для науки; высеченные на камне чудовища воплощали совсем неизвестную мифологию; дверные проемы обрамлялись крылатыми скульптурами быков и львов с человеческими головами. Между резными плитами и прямо на них помещались длинные надписи, выполненные клинописью.

Раскопав первые декорированные плиты, Ботта сразу понял, что дворец был уничтожен огнем. Поскольку алебастр является разновидностью известняка, обожженные плиты начали быстро разрушаться на воздухе. Пока Ботта поспешно срисовывал рассыпающиеся изображения, французское правительство срочно выслало ему на помощь квалифицированного художника, который затем, по мере продолжения раскопок, тщательно копировал все надписи и барельефы. К 1850 г., через семь лет после завершения работ, Ботта смог опубликовать пять томов с полным иллюстрированным описанием Хорсабадского дворца.