В поисках Дильмуна

Конструкция барасти проста в теории, но сложна в исполнении. На строительство всего лагеря не пошло ни одного гвоздя. Зато было израсходовано более пятидесяти килограммов бечевки. Сначала соорудили каркас длинной постройки. Трехметровые столбы надежно вбили в грунт на треть длины, с просветом в метр; еще более длинные жерди выстроились в ряд по центру через каждые два метра. К этим трем рядам вертикальных столбов сверху привязали горизонтально положенные жерди, на которых укрепили стропила, и получилась прочная сплошная конструкция. Дальше настал черед черешков. Их втыкали между столбами в землю через каждые десять-двенадцать сантиметров, оставляя только дверные проемы, и привязывали к горизонтальным жердям по периметру. С таким же просветом к столбам и к вертикальным черешкам крепили горизонтальные черешки. Все четыре стены, восемь перегородок и кровля с невероятной быстротой заполнились решеткой из черешков. Затем всю решетку покрыли листьями, тщательно пришивая их к черешкам. Один из стариков готовил связки листьев, обрезая их зубчатым серпом, два других крепили их, стоя по обе стороны стены и просовывая туда и обратно сделанную тут же большую иглу из черешка с продетой в нее бечевкой. Кровлю настелили еще быстрее; на нее пошло два пласта циновок из пальмовых листьев, с толстой прослойкой листьев банана.

Джафар заверил меня в надежности конструкции. Он объяснил, что в дождь банановые листья, впитывая влагу, разбухнут и закупорят все щели. (Это оказалось самообманом. Дождей в тот сезон было очень мало, быть может, слишком мало, чтобы банановые листья как следует набухли, и вода неумолимо просачивалась в помещения. А потому в следующем году мы усовершенствовали местную конструкцию, положив на крыши брезент.)

Как ни увлекательно было смотреть на строительство лагеря, я не мог все время сидеть на бастионе. До прибытия основных сил отряда оставалось всего десять дней, так что нам с Юнисом хватало дел. Ежедневно я отправлялся на сменившем наш фургон «Лендровере» в Манаму за покупками. Лагерь надо было оборудовать. Требовались циновки для пола и дверных проемов, кровати, стулья, капоковые матрацы, простыни и одеяла… Полотенца, посуда, кастрюли и сковороды, керосиновая плита, фонари «молния», баки и фильтры для воды, подушки, эмалированные тазы, большой красный огнетушитель, для которого отвели место в центре площадки… Список был бесконечен.

Пока я занимался покупками, Юнис оставался в лагере наблюдать за строительством домов, рыть глубокую яму для уборной, класть из камня заднюю стену в кухне, чтобы не опасаться пожара, сколачивать два солидных стола для столовой. Юнис начинал свою трудовую жизнь как плотник и делал столы, рассчитанные на долгую службу. Наши столы, во всяком случае, пережили его.

Сдается мне, Юнис и Карстен Нибур поладили бы друг с другом. Юнис был мастер на все руки, и сердце его принадлежало Востоку. Много лет назад совсем молодым человеком он добрался, занимаясь плотничеством, до Египта и с той поры провел в арабских странах больше лет, чем в Дании. Постепенно он нашел свое призвание, работая в археологических экспедициях. Сам он не копал, но, участвуя в датских, шведских, французских, немецких и английских экспедициях, выполнял самые различные обязанности: строил лагерь,_ кашеварил, обрабатывал и упаковывал образцы, чинил снаряжение. Он одинаково бегло говорил по-арабски, по-английски, по-французски и по-немецки; наши арабские рабочие в нем души не чаяли. Это они, посчитав датское имя Фроде слишком трудным для произношения, прозвали его Юнисом. Когда он участвовал в строительстве нашего лагеря, ему уже перевалило за шестьдесят; следующие пять лет Юнис продолжал заведовать нашим хозяйством, потом покинул нас ради более неотложной археологической задачи. В 1963 г. он умер от сердечного приступа; в то время Юнис отвечал за хозяйство объединенной скандинавской экспедиции, занятой спасением нубийских объектов, которым грозило затопление из-за строительства Асуанской плотины. До сих пор мы каждый год обедаем за столами, сколоченными им в 1956 г.