В поисках Дильмуна

На обращенной внутрь полуострова окраине Хора, среди лишенных кровли заброшенных построек разместился полицейский пост. В прошлом здешнее селение было больше. В те дни, когда главным источником дохода в Персидском заливе был промысел жемчуга, Хор представлял собой процветающий и растущий город, с собственной флотилией промысловых суденышек. Теперь молодежь больше тянет на нефтяные промыслы и в столицу, и пустыня постепенно наступает на селение.

Пока мы в здании поста пили чай и кофе с печеньем, командующий заставой сержант доложил о нашем прибытии по радио на пост у Зубары. И разумеется, когда мы двинулись дальше, он сообщил об этом в Доху. В последующие годы сеть полицейских радиостанций в Катаре уберегла нас от многих тревог и даже расходов. Первоначально созданная Роном для оповещения о набегах бедуинов, она больше оправдала себя как звено постоянной спасательной службы. Арабы все чаще выезжают в пустыню на автомашинах; уповая на милосердие Аллаха, они углубляются в безводные дебри на дряхлом грузовике или потрепанном лимузине, не подумав о том, чтобы запастись аптечкой и достаточным количеством бензина. Но куда бы ни направился любитель путешествий, полицейская радиосеть следит за ним. Приступая годом позже к серьезной разведке в Катаре, мы сочли необходимой предосторожностью работать с двумя машинами. И быстро убедились, что одной достаточно. Где бы мы ни остановились (а останавливались мы часто, чтобы обследовать какой-нибудь участок пешком), через два-три часа из-за горизонта выглядывал капот полицейского грузовика, высланного проверить, почему мы запаздываем. Поломка или неисправность, которая при других обстоятельствах повлекла бы за собой в лучшем случае многочасовой пеший переход по безводной пустыне, а в худшем — смерть от жажды, здесь грозила лишь минимальными неудобствами. Тем более что большинство полицейских набирали среди тех самых бедуинов, для защиты от которых первоначально была организована полиция, а они знают пустыню, как свои пять пальцев, и, наверное, без труда отличают след каждой машины, посещающей вверенный им район патрулирования.

Через солончаки восточного приморья мы подъехали к Дохе уже под вечер. Город заметно изменился за шесть лет, что я здесь не был. В тот раз нам пришлось оставить машины за городом, потому что улочки были слишком узки: только-только проехать ослиной тележке. Теперь у новой мечети возле строившегося в центре города дворца встречались широкие мощеные магистрали; полным ходом развернулось строительство кольцевой дороги с разметкой на две полосы.

Нас провезли через весь город к новому полицейскому управлению. Мощная стена с бойницами окружала огромный плац. Мы убедились, что по катарским понятиям важнее при распределении доходов от нефтяных богатств страны; на первом месте стояло строительство мечетей и укрепление обороны. Далее шла больница — самая большая и современная во всей области Персидского залива, и только затем следовал новый дворец правителя.

Рон встретил нас в дверях своего штаба. Без бороды его орлиный профиль особенно выразительно сочетался с арабским головным убором и защитной формой с темно-бордовыми галунами. Ведя нас через плац к своим новым игрушкам — бронетранспортерам на гусеничном ходу, он горячо обсуждал возможность организовать в будущем году серьезную археологическую экспедицию. Роль командующего катарской полицией ему явно нравилась. Я помнил Рона старшим полицейским офицером на Бахрейне, когда он сидел за столом, положив рядом форменную фуражку, и решал проблемы уличного движения. Здесь он фактически командовал армией, и бронированные машины лишний раз подтверждали, что Катар — часть материковой Аравии и у полиции совсем другие задачи, чем на Бахрейне. Здесь надо было думать не о том, чтобы ловить воришек и держать в узде политических экстремистов. В Катаре во главе угла стояла вековая проблема соотношения сил между оседлым населением и кочевниками. Катарская пустыня, вплотную подступающая к приморским селениям, составляет часть — всего только часть — пастбищ могущественных бедуинских племен на’им, манасир и особенно мурра, чья сфера обитания простирается далеко в глубь Саудовской Аравии, до самого оазиса Джабрин в 320 км от побережья. Эти кочевники всегда лишь номинально признавали власть шейхов в приморских городах, да и то в той мере, в какой шейхи Катара могли эффективно ограждать пастбища от вторжения других кочевых племен. Такая служба была по душе Рону.