В поисках Либереи

– Мы и так действуем слишком жёстко. – оправдываясь сказал Джон, он не был сторонником радикальных идей. – Нам пришлось убрать старика… С молодым, правда, вышла промашка – убрали не того. Но «Викингу» придётся исправить это в России. Я приказал ему отдать рукопись добытую у Калашникова нашему резиденту и заняться документом хранящимся у Васильевых.

– Удачи. – напутствовал сэр Келл, и заместитель отбыл в свой отдел, на второй этаж левого крыла Темз-хауса. Первым делом Джон Салливан зашёл в шифровальный отдел и отдал подготовленные послания сотруднице которая обычно отправляла их адресатам. Одно было в Турцию на имя Алисы Гордон от любимой тётушки из Манчестера, а другая в Париж на улицу Монж, Тому Костнеру от управляющего имением в Йоркшире с подробным отчётом о делах. В «отчёте» были закодированы инструкции по дальнейшему проведению операции «Либерея».

Тот, кого касалось это больше всего, лежал в это время в дешёвом номере гостиницы в Апраксином переулке и ждал. Последние события произошедшие после первого убийства старика в Париже, преследования агентов в поезде и ночного налёта на квартиру Калашникова, где он добыл первую часть рукописи, пробегали у него перед глазами, как хроники «синематографа» на белой простыне экрана. Датчанин не жалел о загубленных жизнях, он сожалел о том, что согласился на эту авантюру в России, где все было опасным и по-азиатски чуждым. События развивающиеся столь стремительно застопорились и сейчас он не знал, что делать дальше. В последней шифрованной телеграмме, полученной им неделю назад, говорилось о том, что в Петроград с ним встретится человек, которому надлежит передать добытую рукопись, а также будет указанно, где искать Васильевых. Сегодня нужно было идти на Почтамтскую, где ожидалось прибытие телеграммы из Парижа на имя Ульриха Ольсена, которое он носил уже тридцать два года. Он медлил. Ему не нравился приказ отдать добытую рукопись какому-то неизвестному, здесь в Петрограде, вместо того, чтобы отправиться в Париж и вручить её прямо в руки лицу нанявшему его на эту работу. На улице, сквозь открытые окна датчанин услышал крики и ругань извозчиков. Ольсен скинул ноги в рыжих сапогах со спинки кровати и пружинисто прошёлся по комнате к окну. Внизу каким-то непостижимым образом сцепились две пролётки, которые, толи на смогли разъехаться, толи не захотели уступать друг другу дорогу. По этому поводу на мостовой разгорелась нешуточная склока между водителями кобыл, куда следом включились и пассажиры экипажей. Обложив друг друга набором ругательств, извозчики успокоились и занялись сцепившимися колёсами. Сидевшие в экипажах продолжали ругаться и нетерпеливо подгоняли их, давали бесполезные советы по устранению аварии. «Идиоты!» – прокомментировал увиденное Ульрих и отошёл от окна. Часы в комнате показывали половину третьего. Датчанин одел свою кожаную куртку и вышел из номера.