В поисках Лин. История о войне и о семье, утраченной и обретенной

Я пишу это, и воспоминания всплывают одно за другим, и я думаю, что, наверно, была слепа и глуха к знакам того, насколько мое присутствие мешало семье. Вопрос вот в чем: любили ли они меня?

Даже тогда я постоянно ощущала, что не нужна им, но они были нужны мне. Я сознавала, что, наверно, люблю их больше, чем они меня.

Вот в такие минуты Лин чувствует отчуждение от семьи, смотрит куда-то вдаль и ощущает давящую тоску, но на самом деле жизнь в целом неплоха. Дом все время гудит от голосов, и Лин это нравится. В дверь постоянно звонят желающие поговорить с Па. За обедом всегда разгораются жаркие и принципиальные споры на важные темы. Ма и Па абсолютно честны. Хотя дом, который они арендуют, достаточно просторен, но средств у них почти никаких, а всем, что есть, они делятся. Когда наступит 1953 год и от обширного наводнения пострадает большая часть страны, они без размышлений откроют двери для беженцев.

Кроме сестер и братьев у Лин еще и много друзей. Девочки иногда пишут ей какие-нибудь стихи в альбом. Лин завела блокнот с желтой бумагой для новых записей, например таких:

Лин люблю всем сердцем я,
Как и все ее друзья.

Теперь она Лин, а не Линтье. Как-то раз в школе учительница сказала, что Линтье звучит слишком по-детски, и с тех пор девочку больше так не называют.

Школа ей в радость. Хотя Лин и отставала на год, вскоре она уже в числе отличников. Уроки она готовит с удовольствием – это такое спокойное занятие. Карандаш скользит по клеточкам, числа сами выстраиваются, и примеры легко решаются. На уроках родного языка Лин больше всего нравится аккуратно разбирать предложение: подлежащее, сказуемое и дополнение словно повисают в ряд на невидимой веревке. Но лучше всего география: Лин обводит контуры континентов, океанов, пустынь, джунглей и огромных ледников.

Друзья у Лин есть и в школе, и в отряде, и на улице, и дома, где она может поговорить про Вима с Али (с Вимом они уже не раз виделись), складывать пазлы с Марианной или читать вслух маленькому Хенку. Только с Кесом у нее какое-то отчуждение. В нем появилась необузданность – раньше она их объединяла, а теперь наоборот. Кес все время твердит, что Лин чудна́я. Лин хочется вернуть его расположение, и, быть может, именно поэтому однажды в августе, гуляя по полям, она рассказывает брату о том, что случилось в Эде и потом в лесу вокруг Беннекома. Кес и Лин как раз вернулись со сбора отряда, и, рассказывая, девочка не поднимает глаз от своих сандалий и серых шерстяных носков.

– Знаешь, когда я в войну жила в другом месте, один мужчина делал со мной всякое такое, что мне не нравилось.

Кес замедляет шаг.

– Какое такое? – мгновенно заинтересовавшись, спрашивает он.

Лин не думала, что придется отвечать, и ей не подобрать слов.

Правда, она знает слово, которое, вытаращив глаза, шептали друг другу девчонки в классе.

Изнасилование (verkrachten).

– Он меня насиловал, – произносит она.

Слова застревают в горле.

Кес останавливается как вкопанный.

– Он тебя раздевал? – спрашивает он.

Лин поднимает на него глаза. Каким мальчишкой он вдруг кажется в своем красном галстуке и форменных шортах цвета хаки! Она отворачивается и ускоряет шаг.

Кес сначала отстает, потом нагоняет ее.

– Хей, если ты могла делать это с чужим, то можешь и со мной, – сопит он. Потом, помолчав, неуверенно мямлит: – Я могу тебя заставить.

От этих слов на Лин находит страх, и она бежит.

– Ты придурочная! – кричит Кес ей вслед, но догнать не пытается.

Весь разговор – не больше минуты. Кес, четырнадцатилетний подросток, не осознающий своих сексуальных ощущений, вряд ли вообще думал о нем. Позже он рассказал об услышанном родителям, а те попробовали поговорить с Лин. Но для того, что случилось с ней в Эде и Беннекоме, слов не находилось. В те первые пять лет после войны у нее вообще едва ли были слова для переживаний. Поэтому изнасилования оставались запертой частью существа Лин – о ней никогда не говорилось, но ее ощущали едва ли не все.

Через некоторое время Лин шагает по широкой аллее парка Оранских, обрамленной деревьями. Под ногами хрустит гравий. Она идет в Высшую городскую школу на вступительный экзамен. Это средняя школа, где преподают более сложные дисциплины, например геометрию, науки, греческий, латынь; отсюда уже можно поступать в университет, хотя Лин пока ни о чем подобном не задумывается. Почти год назад, получив табель с отличными отметками по всем предметам, она услышала от учителей, что ей стоит попытаться поступить в Высшую школу. Ей даже давали дополнительные подготовительные уроки. Правда, большинство из них Лин, притворившись больной, пропустила.

Ее пугает мысль не столько о школе, сколько о том, как отреагируют дома. Однажды, когда она принесла из библиотеки книгу на английском, Ма сказала: «Да ты тут ничего не разберешь. Смотри не задавайся!» Эта фраза застряла у Лин в памяти, как камушек в ботинке. Кес и Али уже учатся в Колледже базового образования (там предметы полегче), но каково будет, если Лин вдруг окажется одной из зазнаек – учениц Высшей школы?