В поисках невинности. Новая автобиография

И начался спор: что Совет старейшин сможет изменить в этом мире? Все обсуждалось жестко, открытым текстом – от вариантов финансирования и структуры управления до тех проблем, на которые нужно в первую очередь обратить внимание совета. А потом на моих глазах Арх и Картер, усевшись под деревом на Черепашьем пляже, под шум океана набросали черновик базовых принципов группы и ее основных ценностей.

«Старейшины выражают независимое мнение, – написали они, – не связанное с интересами какой-либо страны, правительства или организации. Мы обязуемся представлять общие интересы человечества и отстаивать универсальные права человека, присущие каждому из нас. Мы считаем, что в любом конфликте важно выслушать каждую сторону – нравится это кому-то или нет. Мы намерены действовать смело, говорить горькую правду и нарушать табу».

Через две недели состоялось потрясающее по силе выступление экс-президента Картера: он говорил о потенциале Совета старейшин. По его словам, несмотря на ключевую роль ООН в разрешении конфликтов, мнение старейшин может оказаться даже более весомым. «Совет может быть совершенно независимым, может реагировать быстро, он не отчитывается перед великими державами, он принимает решения, основываясь на моральном авторитете, а не на политическом влиянии».

Я слушал его с каким-то благоговейным трепетом. Теперь и он, и Арх были преданы идее на все сто.

* * *

Пока архиепископ Туту помогал нам собирать Совет старейшин, в его родной Южной Африке встала во весь рост проблема, на которую нельзя было закрывать глаза. Концерт 46664 помог осознать эту проблему и принес в Южную Африку надежду, но меня все сильнее тревожило бездействие южноафриканских властей в борьбе со СПИДом. Казалось, что попросту отсутствует политическая воля посмотреть в лицо кошмару, который убивал сотни тысяч человек.

В августе 2006 года министр здравоохранения ЮАР Манто Тшабалала-Мсиманг на международной конференции в Торонто заявила, что лучшее лекарство против СПИДа – диета из картофеля, свеклы, чеснока и лимона. Это было какое-то безумие. 26 октября я вернулся в Южную Африку – мы вместе с представителями организации Starfish собирались побывать в детских домах для ВИЧ-инфицированных сирот. Меня по-прежнему беспокоило, что властям все равно.

Готовясь выйти на сцену во время благотворительного мероприятия в Мупмаланге, я обернулся к Джин Олванг:

– Я не могу молчать.

– А если ты выскажешься, тебя могут выдворить из ЮАР, – возразила она. – И тогда мы подведем людей, с которыми тут работаем.

Я прекрасно это понимал, но был настолько зол, что не мог просто оставить все как есть. Когда я вышел на сцену, я отложил листок с заготовленной речью в сторону и сделал то, к чему призывал участников встречи старейшин на острове Некер: начал говорить прямо и искренне. Сначала я похвалил президента ЮАР Мбеки и Африканский национальный конгресс (АНК) за все, что они сделали для борьбы с апартеидом. Но дальше я призвал их к ответу за преступления против человечности и обвинил в том, что они допустили гибель множества людей. Не признавая антиретровирусные препараты, они тем самым убивали своих собственных граждан. Я считал, что преступление, в котором виновны президент Мбеки и министр здравоохранения, которую недаром прозвали Доктор Свекла, – не что иное, как геноцид. Да, жестко, однако в 2008 году исследование, выполненное в Гарварде, показало, что политика Мбеки, который не позволял нормально обеспечивать медикаментами пациентов со СПИДом, привела к гибели – только по приблизительным оценкам – 330 тысяч человек и к заражению ВИЧ 35 с лишним тысяч новорожденных.

Я не из тех, кто прячется от драки, поэтому отправился на национальное телевидение, чтобы и дальше гнуть свою линию. «Поезжайте в Америку или в Британию, – говорил я интервьюеру, – и вы увидите, что там люди больше не умирают от СПИДа. Но у вас в ЮАР очень своеобразная власть: министр здравоохранения продолжает рекламировать чеснок как лекарство от всех бед, а президенту наплевать на проблему СПИДа. Все это крайне печально».

К моему удивлению – и к чести президента, Мбеки направил мне длинный рукописный ответ, на составление которого, как мне рассказывали, у него ушла вся ночь. «Я, как и многие другие люди в нашей стране, отношусь к вам с уважением и почтением, – написал он, – поэтому со всей серьезностью принимаю суровое обвинение, которое вы выдвинули». Мбеки решительно защищал свой подход к проблеме СПИДа, но при этом предложил мне встретиться с ним и министром здравоохранения, а также сказал, что хотел бы выслушать мою точку зрения.