В поисках равновесия. Великобритания и «балканский лабиринт», 1903–1914 гг.

За событиями Боснийского кризиса 1908–1909 гг.: провозглашением независимости Болгарии, аннексией Австро-Венгрией Боснии и Герцеговины, объявлением Критом о присоединении к Греции[575] – в отечественной историографии закрепилось определение «пролога Первой мировой войны»[576]. Основные этапы и течение Боснийского кризиса, а также линии противостояния между его участниками были проанализированы как отечественными, так и зарубежными исследователями[577]. Дабы по ходу повествования не рассматривать давно изученные факты, а сфокусировать внимание лишь на интересующих нас аспектах Боснийского кризиса, представим его событийный каркас. В середине сентября 1908 г. в замке Бухлау в Чехии состоялась встреча министров иностранных дел России и Австро-Венгрии. В ходе переговоров стороны пришли к устному соглашению о том, что Россия не будет протестовать против аннексии Дунайской монархией Боснии и Герцеговины, а та в свою очередь согласится на пересмотр режима Проливов. Извольский отправился в турне по европейским столицам с целью склонить правительства великих держав к разрешению вопроса о статусе Босфора и Дарданелл в благоприятную для России сторону. Однако внезапное провозглашение независимости Болгарии (5 октября) и объявление об аннексии Боснии и Герцеговины (7 октября) спровоцировали крупный международный кризис. Турция отказалась признать изменение статуса ее бывших провинций, а Сербия и Черногория потребовали компенсаций за вхождение югославянских территорий в состав Габсбургской монархии. Их претензии были поддержаны Петербургом. Кризис вступил в свою наивысшую фазу в марте 1909 г., когда Россия и Австро-Венгрия оказались на грани войны. Берлин потребовал от русского правительства безоговорочного согласия на отмену статьи 25 Берлинского трактата, заявив, что в противном случае не будет удерживать Австро-Венгрию от нападения на Сербию. «Ультиматум» Бюлова от 21 марта вынудил русское правительство санкционировать аннексию, а также оказать давление на Сербию, чтобы та признала присоединение Боснии и Герцеговины к Дунайской монархии[578].

Ученые-историки, таким образом, совершенно справедливо изучают Боснийский кризис в контексте тех тектонических сдвигов, которые происходили в недрах системы международных отношений. В настоящем же исследовании мы рассмотрим Боснийский кризис 1908–1909 гг. прежде всего как кризис Балканской подсистемы международных отношений. Такая постановка проблемы является для нас принципиальной по двум причинам.

Во-первых, непосредственными предпосылками к Боснийскому кризису послужили внутрирегиональные процессы. Провозглашение независимости Болгарии и аннексия Дунайской монархией Боснии и Герцеговины были цепной реакцией на вспыхнувшую в Турции революцию. Введение конституции, предстоящие выборы, а также курс комитета «Единение и прогресс» на модернизацию и консолидацию Османской империи могли привести к восстановлению власти Константинополя над Боснией и Герцеговиной, а потому Вене было необходимо юридически закрепить вхождение этих двух провинций в состав Австро-Венгрии. Кроме того, смена режима в Турции и его поддержка державами Антанты не сулили Болгарскому княжеству изменения его политико-правового статуса в ближайшей перспективе.

Во-вторых, на примере Боснийского кризиса 1908–1909 гг. прослеживается смещение противоречий великих держав на региональный уровень. Конфликт на Балканах приобретал качественно новое измерение, поскольку в нем непосредственно были задействованы местные игроки. Урегулирование Боснийского кризиса, как будет показано в данном параграфе, затруднялось не отсутствием у великих держав склонности к компромиссу друг с другом, а столкновением их интересов с устремлениями балканских акторов.

На данном этапе цель Великобритании заключалась в том, чтобы в условиях межблокового противостояния сохранить влияние Антанты на Балканах, что, естественно, затрагивало отношение Лондона к проблеме ревизии статус-кво в регионе: провозглашению независимости Болгарии и сербскому вопросу.