В Поисках Роста

В 1970-х гг. Всемирный банк принял участие в финансировании обувной фабрики Морогоро в Танзании. Фабрика располагала рабочей силой, оборудо­ванием и новейшими обувными технологиями. У нее было все, кроме обуви. Она ни разу не смогла достичь объема производства, большего, чем 4 % от за­планированной мощности. Предполагалось, что это предприятие обеспечит весь обувной рынок Танзании, а три четверти продукции будет экспортиро­вать в Европу. Между тем оно не вывезло из страны ни одного ботинка. Как оказалось, производственные помещения не приспособлены к танзанийскому климату — стены цехов были алюминиевые, система вентиляции не преду­сматривалась. В 1990 г. производство полностью остановилось [24].

Тот факт, что во многих развивающихся странах техника не более произво­дительна, чем спойлеры на «Шевроле», говорит не столько о самой этой техни­ке, сколько о том, в какой среде она используется. Обувная фабрика Морогоро принадлежала правительству Танзании. А это правительство с момента обре­тения страной независимости загубило все большие и малые инициативы, на­правленные на экономическое развитие.

Увеличение числа машин без соответствующей мотивации для роста оказа­лось бесполезным. Возможно, машины производили изделия, которые никому не были нужны. Возможно, недоставало других важных составляющих (харак­терная для Танзании и других мест проблема состояла в том, что импортное сырье и запчасти нередко оказывались недоступны из-за государственного кон­троля над продажей долларов производителям). Когда правительство разруша­ет рыночные стимулы для эффективного использования машин, они не только не могут выступать постоянным источником роста, но и практически невостре­бованным оказывается их производительный потенциал.

Даже когда машины используются эффективно, открытый Солоу факт, что капитал не может быть главным источником роста, сохраняет свою силу. В бо­гатых экономиках капитала больше, но это происходит потому, что убываю­щую отдачу компенсирует технический прогресс.

Факты противоречат взглядам капитальных фундаменталистов. Проповед­ники такого фундаментализма, применявшие модель Солоу к тропикам, пере­вернули его идею с ног на голову. Если бы основным источником различий в темпах роста было переходное накопление капитала, он изначально должен был бы отличаться очень высокой доходностью. Но в действительности это не так. Если бы переходное накопление служило основным источником различий в темпах роста, мы могли бы ожидать, что вследствие высокой доходности ин­вестиций бедные страны с небольшими запасами капитала будут расти быс­трее, чем богатые. И это не так. Если бы переходное накопление капитала было основным источником различий в темпах роста, мы могли бы ожидать, что в соответствии с высокой доходностью на капитал в бедных странах финансо­вый капитал будет перетекать из богатых стран в бедные. Однако этого также не происходит. Если бы переходное накопление капитала было основным ис­точником различий в темпах роста между странами, мы могли бы ожидать, что значительную часть этих различий удастся объяснить именно накоплени­ем капитала. Тем не менее и это не так. Попытка обеспечить рост исключитель­но с помощью физического капитала оказалась очередным бесполезным лекар­ством.

На этом наша история не кончается. Потому что за описанными идеями последуют целенаправленные усилия оживить модель Солоу в приложении к бедным странам, дополнив ее образованием работников — человеческим ка­питалом. Новая группа ученых утверждает, что, если исключить влияние на экономический рост уровня образования и сбережений, бедные страны разви­вались быстрее, чем богатые. Попробуем понять, действительно ли образова­ние оказалось средством, необходимым для роста. 

Интермеццо. Сухие стебельки

Альбер и Мерсеграс Бартелеми и их детиДетани, Мерсениз, Амор, Индианиз и Алъфиз живут на Гаити в деревне Ла-Брусс. Алъберу пятьдесят лет, Мерсег­рас — сорок девять. Глиняные стены дома за двадцать лет порядком развали­лись. Пол из дерна. Единственная комната разделена на закутки занавесками. Соломенная крыша скорее всего не выдержит ближайшего ливня.