В поисках себя. История человека, обошедшего Землю пешком

— Удовольствия?! У нас маленьким девочкам делают обрезание. Пока им нет пяти лет! Погоди, а как вы там у себя сексом занимаетесь?

И я рассказываю ему как. Сидя в столовой главы большого мусульманского семейства, я подробно и наглядно пересказываю ему тысячу и одну позу «Камасутры» и даже на пальцах кое-что поясняю. Сайд просто в шоке…

Несколькими днями позже, покидая Египет, я думаю, что где-то в очередной деревеньке в клубах гашиша сейчас передается мой ликбез по теме «любви на западный манер». Будем считать, что это мой прощальный подарок всем женщинам Египта и других стран тоже… Малая толика человечности — и женственности, — которой мне так остро не хватало с тех пор, как начался мусульманский этап моего путешествия.

Так и не попав в Ливию, принимаю решение идти в сторону Туниса и прокладывать маршрут по тем землям, где мне дозволено находиться. Двигаюсь по старой римской дороге по направлению к Джербе, повернувшись спиной к огромному портрету Каддафи, который сверлит меня своим орлиным взглядом. В Тунисе все зовут его «чокнутый»: говорят, что точку зрения он привык менять в зависимости от цвета своей утренней мочи… И вновь на дороге, укрытой зеленью оливковых деревьев, я встречаю полицейскую братию, однако на этот раз уверен, что их занимают отнюдь не вопросы моей личной безопасности. Подозреваю, что здесь меня принимают за двойного агента. Мой новый эскорт убежден, что с местным населением мне надлежит общаться только очень и очень поверхностно. Стоит мне увлечься разговором, как эти церберы тут же вмешиваются, принимаясь проверять документы у моих собеседников и недвусмысленно предлагать им убраться восвояси. Приказам полицейских люди подчиняются мгновенно. Кругом с плакатов и гигантских портретов смотрит на нас президент Бен Али — ладонь прижата к сердцу, на лице вымученная улыбка, — вот так в головы людей прочно вбивают абсолютный культ личности.

Тунис

Милый Тунис я покидаю с заметным облегчением, глядя, как мой эскорт остается по ту сторону границы. На пограничном посту в Ум-Тибуле алжирские таможенники приносят мне кофе и желают приятного путешествия по их территории. А я, пользуясь случаем, интересуюсь, где могу обменять тунисскую валюту на местную. На лице моего собеседника появляется странное выражение:

— Вам известно, что обмен валюты здесь считается противозаконным?

— Ну разумеется! Потому я у вас и спрашиваю! 

Эти любезные офицеры сейчас и местечко мне помогут найти для первого ночлега на новом месте…

Любовь моя

15 июля 2005 — 28 октября 2005

Алжир

Дорога петляет по лесу, и пологие горные вершины теряются где-то высоко в небесной синеве. Какой-то крестьянин окликает меня с поля:

— Эй! Вы pied-noir[62]!

Моему собеседнику скучно и одиноко — он жалуется, что все его десять детей уехали учиться в город и совсем не тянутся к земле. По-французски он говорит превосходно — во времена колонизации учил его в колледже. Пограничники помогли мне с местечком в хостеле, и целый вечер я провел с группой молодых экологов-берберов — все они были родом из горной местности. Один из них пригласил меня к себе в гости в район Тизи-Узу Почему бы и нет? К августу, как раз ко дню рождения, я туда точно доберусь…

Люди с большим теплом впускают на свой порог эль-рахал, путешественника. Они с удовольствием пересказывают мне историю знаменитого исследователя Ибн Баттута, мусульманина из берберов, отправившегося в XIV веке из Андалузии в Китай и путешествовавшего целых двадцать девять лет. А я интересуюсь, как же он в те далекие Средние века боролся с мозолями… В Аннабу прихожу еле-еле, ноги стерты в кровь, нужно срочно ставить новые подметки на ботинки. В лавке сапожника по радио играет сентиментальный блюз с берегов Миссисипи, и я тотчас погружаюсь в приятную истому. Не могу даже вспомнить, когда в последний раз слышал западную музыку.

— У нас самая демократичная по арабским меркам страна! — улыбается мастер. — Нам разрешено изучать культуру других народов. Нам даже можно критиковать своего президента! Поверь, у нас можно жить как нравится: хочешь — носи хиджаб, хочешь — мини-юбку!

Он вспоминает девяностые — адские годы гражданской войны, когда правительство и группировки исламистов яростно воевали друг с другом.

— А теперь это в прошлом, — заключает он. — И нужно простить друг другу все. Кроме смерти и насилия. Этого мы не прощаем.

На переполненных пляжах Аннабы, между зонтиками и разноцветными киосками пляшут и резвятся детишки из летнего лагеря. Такие лагеря организуют по инициативе и на средства государства. И повсюду ощущается атмосфера праздника.

Никогда не считал себя поборником чистоты или борцом за экологию, но сегодня меня до глубины души потрясло обилие мусора вдоль дорог. В пригороде наткнулся на корову, копавшуюся в разорванном мусорном мешке, а потом чуть не свалился в кучу раздавленных пластиковых бутылок, которые плавали в зловонной черной луже.