В поисках синекуры

Уже повеселели, отпробовав «ликера», и гуся распотрошили, когда явилась Анфиса (пригласила, само собой, расторопная, догадливая сестрица Нюра), но порог не переступила, сказала всем «здравствуйте», поманила Доку во двор; здесь осмотрела радостно его внешность, чуть настороженно поцеловала в щеку, отстранила его руки, спросила, почему долго не писал, не завел ли себе красотку с высшим образованием в культурном научном городе возле самой столицы... Сели на скамейку под ракитой, рядом с ополоснутой, натертой до блеска «Волгой» (и тут успела Нюра!), Дока взял руку Анфисы, оглядел ее тоже радостно, понимая нарочитую серьезность милой подруги, любимой, невесты — всеми этими словами он мог назвать ее разом, ибо дружили они с первого школьного класса, затем Анфиса ждала Дёму со службы и вот уже второй год ожидает, пока он укрепится в городе, позовет ее к себе.

— Ты же знаешь... — только и сказал он, думая о своей неустроенности.

— Знаю... — подтвердила она и теперь поцеловала его в губы. — Ой, от тебя винищем!.. Ты там не пьешь?

— Не люблю эту работу.

Она кивнула, веря ему. Она умела верить, потому что очень чутко, ну прямо как старуха, угадывала, если Дёма хоть немного, для форсу, привирал. Такой она была незамутненной в своей деревенской жизни.

И красивая она была. Очень. Дёма русо-белый, она русо-черная — в бабку свою, привезенную когда-то с Кавказа парнем-солдатом, жителем их глубинной российской деревни. И солдат тот погиб на последней войне, и бабка давно померла, и отец Анфисы, колхозный шофер, ничем особенным не выделялся среди нормальных мужиков, а она вдруг уродилась с нездешней темнотой в глазах, южной смугловатостью, медлительной походкой (словно на нее все и всюду смотрят). И еще музыкальна она была. Окончила районную музшколу, заведовала местным клубом, мечтала об училище. Но куда, как, на какие деньги ехать? Кроме нее еще пятеро в семье младших, отец попивает, мать-доярка хоть и зарабатывает хорошо, да одной не вытянуть Анфискино училище, Поможет он, русо-белый Дёма, русо-черной Анфиске, и сам будет учиться, окончит электротехнический, куда поступал перед службой, но не одолел конкурса.

— Кто он? — спросила Анфиса, указав на распахнутую дверь дома, откуда неслись застольные голоса и закатисто смеялась Нюра, выслушивая городские шутки гостя.

— Малюгин Валерий Аркадьевич, доктор медицинских... Я его просто — Док, он меня — Дока, дошлый, значит.

— Как ты с ним?..

Дёма рассказал о штуцерах, Витьке Бакине, вечеринке у Малюгина, предложенной ему дружбе, автомобиле (вот и не писал, пока учился водить, привыкал к новому другу), о поездках в столицу на балет «Щелкунчик» с участием племянницы Дока («Вообрази: институтские считают ее любовницей Малюгина!»), к его дочке и внуку, по хозяйственным делам для дачи, квартиры домовитого холостяка Дока.

— Понимаешь, говорит: для пожилого молодой друг — как вторая молодость.

— Симпатичный дядечка.

— Пойдем познакомлю.

Анфиса легко поднялась, без смущения вошла в дом и руку пожала Малюгину с самой своей милой улыбкой — вздернутыми кончиками губ, удивленным прищуром глаз, — сказала почти восхищенно, что первый раз так близко видит настоящего доктора наук, выпила предложенную рюмку ликера «Крепкий Савушкин», как успел наречь деревенский напиток Малюгин, польстила ему, будто таким и представляла себе ученого человека, такие и в кинофильмах бывают только положительные, на что зоркий, все понимающий Док ответил с кивком-поклоном:

— Благодарю, и даже смущен. — А затем спросил у довольно сияющего Дёмы: — Дорогой друг, не намерен ли ты покинуть наш прекрасный город... ради Анфисы. Я этому не удивлюсь.

— Нет, Валерий Аркадьевич, ей надо к нам перебираться.

— Правильно. За чем же дело?

— Ну, сами понимаете...

— Прошу называть меня на «ты», другу не «выкают».

— Знаешь ведь: прописка, работа, жилье...

— Подумаем и... — и Док глянул в глаза Анфисе, встретив ту же, прежнюю, улыбку, и медлительно прищуренные глаза ее упрямо выдержали его прямой, всегда уверенный взгляд, отчего Док вроде бы чуть смутился и дважды повторил: — Поможем. Да, поможем.

 

И он помог.

Зачем? Как же... Сам Дёма Савушкин просил. Дока просил Дока. А она, Анфиса?.. Она бы все равно переехала. Но не так. А если не так, то все было бы по-другому. Как?.. Кто может теперь ответить?..

Стечение обстоятельств, судьба, фатум...

 

— Ах, Анфиса, Анфиска!..

Дока хотел громко позвать ее, окликнуть, вызволить из пустого, мертвого окружения стен, воздуха, из своей гаснущей памяти и боли, но не позвал, не смог, вдруг окунувшись в потный жар от догадки: она не придет! Я ей не нужен!

 

— Спокойно, Савушкин, спокойно...