В поисках смысла

Вот это надо бы перечитывать нашим выкормышам современной цивилизации вроде гозманов и прочих «режиссёров» своей протёртой до дыр, унылой – перевёрнутой с ног на голову – либеральной доктрины…

28.02

Начинаешь уставать от телепередач, посвящённых будням нашего неспокойного современного мира. Развелось их множество и, как правило, каждая выглядит нужной, достойной, со способными тележурналистами (так что, бывает, радуешься: есть ещё у нас порох в порховницах!), с отсутствием практически пустых разговоров, с интересными выступлениями… Но зачастую случаются и повторы общеизвестных истин, и некорректно вставляемые реплики в полемике, вдруг срывающейся в настоящий базар…

Из одной передачи в другую кочуют языкастые участники вроде Ковтуна. У Соловьёва он порой становится этаким «мальчиком для битья», над которым чаще других потешается сам ведуший, что, в общем – то, не совсем прилично – это, как в классической борьбе, запрещённый приём. И со своей улыбочкой несчастный всё терпит! Грустно становится ещё и оттого, что понимаешь: все многочисленные персоны, участвующие в теледействе, не говоря о ведущих, неплохо на всём этом зарабатывают – и для кого – то из них это участие может превратиться в привычную рутину. Но поистину возмущение вызывают приглашённые фигуры всевозможных либералов, зачастую людей совершенно неадекватных, которым просто недоступны никакие разумные доводы – складывается впечатление, что в них, как в роботах, вставлен электронный чип, специальная вставка с какой – то ограниченной, заржавевшей программой, не воспринимающей ничего отличного от затверженной догмы.

Вот очередное – и со стороны ведущего по – своему замечательное и пространными комментариями, и шутками (правда, хоть и превосходными, но не всегда уместными и с каким – то даже актёрством), и сделавшимся уже постоянным, неослабным вмешательством в дискуссию – шоу Владимира Соловьёва: несчастная Украина, взбаламученная Америка и, наконец, актуальная и острая тема – мораторий в России на смертную казнь.

Культурная Европа не вчера выработала отношение к наказаниям за преднамеренные убийства: нехорошо это – казнить, не гуманно (и докатилась до полного абсурда, когда в Норвегии отморозок хладнокровно отправил на тот свет 77 подростков, после чего, весьма неплохо обихаживаемый, отдыхает себе в четырёх стенах, ещё и предъявляя претензии по поводу недостаточного комфорта). Воспользовавшись временной слабостью ельцинской России, эта самая, насквозь толерантная, Европа фактически принудила её следовать этому принципу. Но жизненные реалии в отечестве просто вопиют о применении мягких наказаний за зверские преступления, тогда как, например, в Соединённых Штатах в подобных случаях Фемида не сомневается назначать смертную казнь.

Либеральные юристы, как мантру, не устают повторять любезную их сердцу новость: смертная казнь не влияет на статистику тяжких преступлений. Похоже, отчего – то лукавят они и этим сами себя уговаривают. Приведу свидетельство очевидца того, что творилось в стране после Февральской революции: «До сих пор не понимаю, как решились мы просидеть всё лето 17 года в деревне и как почему уцелели наши головы!.. Как распоясалась деревня… как жутко было жить в Васильевском! И вдруг слух: Корнилов ввёл смертную казнь – и почти весь июль Васильевское было тише воды, ниже травы.» (Иван Бунин, «Окаянные дни»)

Убоялись же! И это в то самое время, когда в стране повсюду уже царила полная вседозволенность!

А вот собрались у Соловьёва умные люди обсуждать животрепещущий вопрос: надо ли отменить мораторий в России?

Компания приглашённых юристов дружным хором запела известную песню о гуманности судопроизводства. Александр Хинштейн выразил справедливое недоумение: мол, почему же гуманизм следует направлять не на жертву, а на преступника даже в случаях стопроцентно ясных, когда преступник пойман на месте? И, например, почему педофил, изнасиловавший и погубивший детей не заслуживает ничего другого, кроме того чтобы расстаться со своей презренной жизнью в назидание другим?

От одного из присутствующих тут же последовало затёртое клише либерального толка: следует, видите ли, создавать необходимые условия, чтоб таких случаев не было… Этакая фигура ухода – существо дела перевёрнуто с ног на голову: виновато, мол, общество, не создавшее условия. А мерзостный насильник – убийца оказывается поэтому кем – то вроде жертвы?!

Тут ещё один демагог – похожий на сердитого гнома, этот усатый «подросток» Гриша – мгновенно накуксился и с ужимками, и чуть ли не с визгом кинулся в атаку, ни с того ни с сего почему – то вспомнив о жертвах… советских времён, то есть привёл аргумент, в этом конкретном случае не имеющий к дискуссии отношения ни с точки зрения юриспруденции, ни с точки зрения простого здравого смысла.

Типичная уловка базарных воришек, когда один из них при совершённой краже, отводя подозрение от подельника, а заодно и от себя, бежит в сторону от места происшествия с воплем: «Вот он! Держите вора!»