В поисках Священного. Паломничество по святым землям.

Я питал глубокую надежду получить даршан самого Прахлада Чандры Брахмакари — седовласого гуру с лицом ангела, который служил Божественной Матери и имел обыкновение указывать пальцем в самые вершины неба, намекая на то, что «Единственный» существует над всеми различиями, выше смерти и страдания. Однако его не было на месте — он отправился в деревушку, где когда-то родился. Но мне удалось встретиться с одним из его учеников — длинноволосым садху с гладким загорелым лицом. Он провел меня в ашрам.

Все утро он провел за украшением образа Кали, установленного в небольшом храме снаружи: он покрывал ее лик массой, сделанной на основе сандалового дерева, совершал всевозможные подношения, пел мантры, кланялся, поднимался и снова падал ниц. Он сидел рядом с алтарем и накручивал вокруг пальца свою священную браминскую веревочку, дополняя все это сложными мудрами. Затем он брал веревочку указательным и большим пальцами, окунал ее в свой акман, чашу с водой, и подносил к различным частям тела. В таких чашах содержится вода, используемая для очищения тела перед совершением ритуала или молитвы.

Завершив ритуал, он сел на паперти в тени раскидистого тропического дерева. Он всем своим видом создавал впечатление человека открытого и добродушного, и я смело подошел к нему и спросил: «Кто такая Кали?»

После недолгого колебания, садху ответил: «Только святой может сказать об этом... — но, все же, продолжил сам: — У Маха Кали десять рук для десяти карм. Существует Кали с четырьмя руками, а у Дурги их только две. Люди боятся поклоняться ей, но еще больше они боятся не поклоняться ей».

Раз в году, во время полнолуния, в Калькутте забивают целое стадо черных козлов в качестве жертвоприношения кровожадной, ненасытной богине. Мясо, как правило, отдают представителям низших каст в качестве ее прасада. Ее кровожадная сущность была «воспета» бандами «тагов», именно от этого слова происходит английское dare-devil — «сорвиголова, головорез». Эти разбойники ловили беззащитных путников и приносили в жертву богине.

Но были и другие, кому удалось переломить эту кровавую традицию. Например, Рам Прасад проповедовал свободное выражение любви, обыгрывал жизнь и смерть, и был свободен от эго, «Я». Они полностью осознали тьму и ужас. Их эго сгорело дотла.

Конкретно этот ашрам Кали олицетворял собой полнейшее спокойствие на фоне живой атмосферы зеленых тропиков. Все утро сюда шли жители близлежащих деревень, чтобы ударить в колокол храма. Они приносили с собой фрукты, цветы и мешки с рисом. Здесь воцарилось бездействие, и никто даже не пытался подумать о том, что происходит во внешнем мире. В конце концов, как объяснил мне мой новоявленный друг-садху, «Она — это все».

Мы пошли дальше за ашрам, минуя рисовые угодья, на которых лежали джутовые мешки: на них высушивалась рисовая шелуха. В полях стояли горбатые коровы, лениво жующие траву. Мы вышли на главную дорогу, и я попрощался с этим милосердным садху, который посадил меня на автобус до города.

Солнце заходило за Бенгалию. Автобус ехал мимо лачуг с покрытыми тростником крышами, а в полях виднелись фигурки людей, сидевших в самодельных туалетах. Эти деревушки были построены для того, чтобы обеспечивать относительную сырьевую независимость: здесь хранилось зерно на трудные времена. Англичане, однако, разорили их. Даже в самые голодные времена они увозили здешние запасы в Англию.

Если закончится бумага, прекратится поток топлива, если подшипниковые фабрики закроются, начнется настоящий хаос. Но здесь, среди рисовых полей, кокосовых пальм и храмов, жизнь будет продолжать свое биение, словно подземный источник.

Дакшинешвар

После посещения Набадвипа, места рождения Чайтаньи, я отправился в храм Кали в Дакхинешвар, в котором пребывал Шри Рамакришна, проявляя все признаки Махабхавы, высшей экстатической любви к Богу.

Храм находится на территории крупного комплекса, в котором всегда полно паломников. Одной стороной комплекс обращен к Ганге, на берегу которой располагается двенадцать храмов Шивы, в каждом из которых находится лингам. Главный вход в комплекс обращен к гхату, на котором можно приобрести цветочные венки для подношения божеству. Внутри находится небольшой храм Радхи-Кришны, а возвышается над всем этим храм Маха-Кали, Божественной Матери, которой и служил Рамакришна, посвятив этому всю свою жизнь.

Воды Ганги, медленно текущие к своему завершению в заливе, были смешаны с грязью и шламом. Стоило один раз искупаться, чтобы ощутить на себе тяжелую пульсирующую ауру. Было трудно понять, что перевешивает: ощущение очищения или риск заболевания, вызванного этими нечистотами. Но даже после того, как тело твое покрывалось засохшей пленкой, было трудно думать о чем-то еще, кроме Бога и Бога-человека.