В поисках своего ковчега

Лето только началось, и берег еще пустовал, лишь кое-где у самой воды на серых камнях белели подставленные солнцу тела. Раскинувшаяся до самого горизонта темно-синяя гладь морщилась под легким бризом, играя на солнце янтарными бликами. Влажный ветер приносил с моря смолистый запах водорослей. Почти с чувственным наслаждением Крон вдыхал этот запах, подставляя лицо ветру и щурясь от его щекочущего прикосновения. Ловко переступая с камня на камень, он добрался до кромки воды. Спокойное море лениво, словно нехотя, шевелило мокрую гальку, тихо подкатывая волны к его ногам. Вода еще не прогрелась, но Крона это не останавливало. Он быстро разделся и, не раздумывая, бросился в море. Преодолевая сильный озноб, он поплыл и плавал до тех пор, пока его тело не престало ощущать холод. Когда Крон, наконец, выбрался на берег, в нескольких шагах от себя он увидел женщину в легком, едва доходившим до колен, цветастом сарафане и широкополой шляпе, скрывавшей часть ее лица. Она стояла у самой воды и пристально смотрела вдаль, куда-то за линию горизонта, словно хотела увидеть в сливающейся синеве противоположный берег. Шорох гальки под ногами Крона заставил ее повернуть голову. Это была Ирма. Она тоже узнала его. В ее глазах, ставших прозрачно-синими как морская гладь, скользнула уже знакомая Крону настороженность. Но увидев его улыбку, она улыбнулась ему в ответ и, неторопливо отвернув голову, снова стала всматриваться в горизонт. При солнечном свете ее лицо уже не казалось холодным и отстраненным, оно было одухотворено той благородной грустью, которая может быть присуща только глубоким утонченным натурам.

– Вы с такой пристальностью смотрите в море, что я совсем не удивлюсь, если сейчас на горизонте появятся алые паруса, – шутливо сказал Крон, желая снова привлечь ее внимание.

– Нет, не появятся, – ответила она спокойно, не поворачивая головы, – просто где-то там за горизонтом моя родина. Может, конечно, она вовсе в другой стороне, но мне так проще думать. Знаете, здесь так мало что напоминает о доме. Только вот горизонт и еще небо. Особенно небо. Оно такое же, как дома. Не знаю почему, но когда в него смотришь, чувствуешь то огромное расстояние, которое отделяет тебя от дома. И от этого испытываешь нестерпимую тоску. А с вами такого не бывает?

– Я еще пока об этом не думал, но, скорее всего, и меня ожидает что-то подобное, – сказал Крон, усаживаясь на теплые камни, – воспоминания занимают слишком много места в нашей жизни, но даже самые приятные из них почему-то вызывают тоску. Нам свойственно тосковать о прошлом. Это единственное место, откуда нас уже не могут изгнать.

Ирма с любопытством взглянула на него, остановив взгляд на его мускулистой руке, где еще розовели две маленькие затянувшиеся ранки. Она хотела что-то сказать, но в этот момент сильным порывом ветра с ее головы сорвало шляпу. Волосы рассыпались по плечам, вспыхнув на солнце ярким шафраном.

– Ой, ловите, – шляпа покатилась в сторону Крона, и он поймал ее одной рукой. – Благодарю вас, – Ирма потянулась за шляпой, однако Крон держал ее так, чтобы она не могла дотянуться.

– Давайте же, – сказала она нетерпеливо, пытаясь безуспешно убрать с лица, путавшиеся на ветру волосы.

– Только при условии, если вы присядете рядом, и мы вместе будем смотреть за горизонт. – Ему хотелось продлить эту неожиданную встречу как можно дольше, и он пытался найти зацепку, чтобы ее удержать.

– К сожалению, мне пора уходить, – ее голос прозвучал сухо.

– Жаль, – Крон вернул ей шляпу, – вы всегда гуляете здесь по утрам?

– Прощайте. – Больше она ничего не сказала, надела шляпу и пошла, а он смотрел ей вслед, смотрел, как осторожно она ступает по камням, и как легкий ветер теребит ее цветастый сарафан.

Когда она скрылась из виду, Крон снова бросился в море и долго плавал, пока не устал. Затем весь оставшийся день он слонялся по городу, не зная, куда себя деть, а вечером позвонил Никитин и предложил встретиться.

– Ты уже думал, чем будешь заниматься? – спросил он Крона, когда они сидели в одной из хинкален.

– Нет еще. – Крон чувствовал себя на удивление уютно в этой простой харчевне с каменными нештукатуреными стенами и грубыми деревянными столами. В пустой проем двери легким ветерком вливался теплый июньский вечер. – А ты что посоветуешь?

– Нужно подумать. Я постараюсь помочь с работой. Может, получится устроить тебя в нашем отеле. – Никитин на минуту задумался, но потом вдруг его лицо оживилось. – Вернемся к этому разговору завтра, а теперь давай просто получать удовольствие от жизни, как это делают здесь, на Кавказе.

– Это как?

– Сейчас сам все поймешь, – он махнул головой в сторону, – посмотри вон туда. – В другом конце зала, сдвинув вместе несколько столов, сидела шумная компания, состоящая из одних мужчин. Они пили вино, хохотали, громко разговаривали всей толпой, перекрикивая друг друга. – Никогда не отказывай себе в хорошем вине и душевной компании. Живи расслабленно. Понял?

Хозяйка хинкальной, принесла большой поднос, на котором еще дымились горячие хинкали. Крон взял в руки нож и вилку.