В поисках своего ковчега

– Ни в коем случае, – замахал на него Никитин, – это блюдо едят исключительно руками. Вот смотри. – Он взял хинкаль за ножку, надкусил его сбоку и ловко выпил из него весь сок. – А теперь повтори ты.

– Ммммм… – промычал Крон, высасывая из недр хинкаля душистый острый бульон.

– А теперь срочно, срочно запить чачей! – Никитин сунул ему в руку полную рюмку крепкой виноградной водки. – Пей!

– Ух! – Крон вытер накатившиеся на глаза слезы. – Вот это да!

– Понравилось?

– Угу, – кивнул он, отправляя в рот хинкаль, с которого еще стекал сок.

– Нужно уметь наслаждаться мелкими радостями жизни, теми, что мы по обыкновению не замечаем. Тот, кто пренебрегает мелочами, никогда не бывает по-настоящему счастлив.

– Ты не перестаешь меня удивлять. Я все никак не могу привыкнуть к тебе такому. – Никитин удобно развалился на большом деревянном стуле, закинув руки за голову. Глядя на него, Крон тоже принял расслабленную позу и немного обмяк. За столом, где сидела компания грузин, зазвучала песня. Пели сначала тихо в два голоса, затем стали присоединяться другие, и вскоре голоса всех зазвучали громко в величественном многоголосии. Крон не понимал смысла слов, но переливающиеся напевы напоминали эхо гор, несущееся над размытыми дымкой долинами прошлого и призрачными туманными вершинами будущего. Их мотив проникал в душу, и Крону начало казаться, что он испытывает те же чувства, что и поющие. – Кажется, я становлюсь сентиментальным рядом с тобой, – он улыбнулся Никитину.

– Мы все становимся сентиментальными вдали от дома, наши мысли и чувства – это единственное, что мы смогли забрать с собой целиком. У нас больше нет ничего, к чему можно накрепко прирасти. Есть только жизнь с ее сплошной чередой ощущений. В конце концов, быть сентиментальным не так уж и плохо, сентиментальность делает нас людьми!

– О чем ты говоришь! Мы перестали быть людьми, по крайней мере, разумными людьми. Мы живем в век замороженных полуфабрикатов. Нам разогревают уже готовое на огне честолюбия, жадности, ненависти, корысти, и подают под фальшивым идейным соусом. Даже то, что мы должны чувствовать и чего желать за нас уже продумали и решили другие. Просто пережевывай и все. Очень удобно. Настолько удобно, что мы готовы с легкостью принять все что угодно, лишь бы не напрягать свои извилины в раздумьях. Если, конечно, мы еще способны размышлять о вещах, не входящих в круг наших потребительских интересов. В нас выработали грубый аппетит к жизни, лишив возможности самостоятельно мыслить.

– Мозги, на самом деле, здесь совершенно ни при чем, в них всегда неразбериха. Размышляют, по-своему, и полные дураки, и отъявленные негодяи, и закоренелые преступники. Это что-то меняет? Все дело в наших дурных наклонностях. Ты ведь сам сказал, что все разогревается на огне честолюбия, жадности, ненависти, корысти. Если бы в самом человеке не сидела всякая мерзость, никакая бы накачка извне не заставила бы его совершать мерзкие поступки. Разного рода лживые и уродливые идеи липнут к таким же лживым и морально уродливым людям. Чем неиспорченнее и чище человек, тем меньше шансов задурить ему голову всякой ересью. Наши пороки как клавиши на пианино, ударяя по ним можно извлечь какую угодно мелодию. Сыграй на ненависти злобных людей, и ты получишь армию воинствующих патриотов, садистов, убийц и доносчиков. И им, поверь, по большому счету все равно кого бичевать. Люди беззлобные никогда не примкнут к их числу. Мы можем обвинять кого угодно в пропаганде, оболванивании, промывке мозгов, но ни одна гнусная идея никогда не приживется в мозгу человека, если не найдет там для себя благодатной почвы. Человеческими пороками управляли испокон веков. Руками алчных, кровожадных людей разрушали целые империи и их же самих приносили в жертву.

– По-твоему человек вообще не должен размышлять?

– Должен, конечно, но, прежде всего, над своими чувствами. Без этого остальные рассуждения бессмысленны и даже опасны. Можно всю жизнь размышлять о смысле жизни и прожить ее бестолково, а можно наполнить свои дни прекрасным содержанием, даже если в этом нет никакого смысла. И знай мы наверняка ради чего живем, вряд ли наши поступки перестанут быть глупыми. Если над чем-то и стоит размышлять, то только над своими чувствами. В этом, пожалуй, есть смысл.

– А как же наши мысли, убеждения, принципы, идеалы, в конце концов? Как без них-то?

– К сожалению, никак. Но если хочешь сохранить здравость ума, не привязывайся ни к каким мыслям, идеалам и убеждениям. Только так можно обезопасить себя от какого-то ни было заблуждения.