В поисках своего ковчега

Выбрались они из квартиры Никитина уже ближе к вечеру. Город, разморившийся за день от августовского зноя, еще пребывал в состоянии истомленной расслабленности. Сонный ветер неохотно шевелил разноцветные уличные зонты и пышные ветки олеандров, нисколько не освежая своим ленивым дуновением прохожих. Из открытых дверей кофеен пахло молотым кофе, его аромат гулял по улицам, приятно щекоча ноздри. Крон втягивал в себя этот будоражащий запах и думал о том, что он скажет Ирме при встрече. Но почему-то в такие моменты, когда нужно сказать что-то очень важное, в голову лезет всякая высокопарная ерунда. Подобрать более-менее сносные фразы у него не получалось и он стал слушать веселую болтовню Никитина, не умолкавшего всю дорогу. Все равно, подумал Крон, из заготовленной тирады ничего не скажется. Это уже проверено не раз. Вот так вот мысленно выстроишь речь, а потом окажется, что все твои словесные заготовки полная чушь и совсем не к месту. И он успокоился.

На одной из улиц, где выстроились в ряд теснившие друг дружку магазины и магазинчики, хачапурные и хинкальные, закусочные и бары, Никитин остановился перед вывеской с аппетитными крендельками. Он толкнул прозрачную дверь и вошел в небольшую уютную кондитерскую. Крон, недоумевая, последовал за ним.

– Что ты здесь хочешь? – Поинтересовался он удивленно у приятеля.

– Имей немного терпения, – улыбнулся Никитин, намереваясь усесться за столик. – Мадам, нам, пожалуйста, две чашечки кофе и ваше фирменное пирожное, – обратился он к стоявшей за стойкой миловидной девушке в белом кружевном переднике.

– Ты что собираешься здесь кофейничать? – Крон нервничал.

– Да успокойся, пять минут ничего не решат, – он расположился за столиком, предложив жестом последовать его примеру. – Ты даже не представляешь, какая здесь вкусная выпечка, особенно шоколадные пирожные с фисташковым кремом.

На стойке красовались вазы с воздушными лакомствами из пастилы и марципана. Румянились на блюдах пухлые булочки и пирожки. Пахло ванильной сдобой и корицей. За выпуклым стеклом витрины щеголяли своей витиеватостью самые разные пирожные и тарталетки. В центре этого великолепия возвышался огромный торт в виде огромной морской раковины.

– Ты прям как ребенок, – возмутился Крон, глядя на Никитина, уминающего за обе щеки пирожное. – Зачем ты меня сюда притащил?

– Я и есть ребенок, когда дело касается сладостей. Никак не могу себе в этом отказать.

– Ну, знаешь ли… – буркнул недовольно Крон, ковыряясь ложечкой в своем пирожном.

– Еще по чашечке кофе, – снова распорядился Никитин, подозвав девушку в кружевном переднике, – и пригласите вашу хозяйку.

Девушка ушла и через несколько минут вернулась с подносом, на котором стояли две чашки кофе и фруктовый десерт со взбитыми сливками.

– Это от заведения, – пояснила она. – Хозяйка сейчас подойдет.

Крон сидел с опущенной головой, углубившись в свои мысли и продолжая ковырять пирожное.

– Как всегда все великолепно! – Сказал Никитин кому-то за его спиной.

– А вот другу, вижу, не понравились наши пирожные. – Знакомый голос заставил Крона вздрогнуть и обернуться. Это была Ирма.

Она присела за столик и посмотрела на него своим глубоким взглядом, в котором были и удивление, и радость, и еще что-то такое, что прокатилось горячей волной по его телу.

– Убегаю! Мне пора! – Предательски сказал Никитин. – Думаю, вам есть о чем поговорить.

Сотни раз Крон представлял себе эту встречу, бесконечно долго прокручивая в голове заготовленный монолог, снова и снова отшлифовывая каждое слово. Так много хотелось ей сказать. Но теперь, очутившись наедине не с воображаемой Ирмой, а с реальной, живой из плоти и крови, он забыл все запасенные раньше слова. Но они и не были нужны. Они бы только опошлили эту долгожданную встречу. Многословными могут быть поверхностные, парящие как бабочки эмоции, настоящие же чувства не помещаются в словах. Убедительнее и сильнее всяких слов может быть только молчание.

– Я рад, что у тебя все хорошо, – только и сказал Крон, положив свою ладонь на ее узкую руку. Она не одернула ее, как было раньше.

– У нас все хорошо, – поправила его Ирма, – эта кофейня и твоя тоже, она открыта на те твои деньги, что ты мне оставил. Я сразу хотела их тебе вернуть, но ты пропал. Прости, если я что-то не то сделала. Мне казалось, что так будет лучше и для тебя тоже. – Оправдывалась она. – Если тебе это не нравится, то я верну все деньги…

Он жадно всматривался в ее трогательное и растерянное лицо, будто не слыша того, что она говорила. Да и разве это важно сейчас для него? В этот момент ничего не могло быть важнее ее присутствия. Она была здесь, такая реальная, пахнущая ванилью и шоколадом, и она больше не отталкивала его от себя. Он потянулся через стол и поцеловал ее руки, покоившиеся на снежно-белой скатерти.

– Андрей, ты совсем меня не слышишь…

– Слышу…ты все правильно сделала…просто я очень по тебе соскучился.

– Тебе нужно еще кое-что увидеть! – Она стремительно поднялась из-за столика. – Пойдем!

– Куда? – Крон уловил ее за руку, испугавшись, что она сейчас исчезнет.