В поисках своего лица

Опасность для адвентистов, подчеркивающих обособленность адвентизма, состоит в том, что они могут утратить связь с «основным» христианством, сосредоточиваясь на небиблейских источниках богословского авторитета и превращая истинно библейскую концепцию совершенства в некий «непорочный» перфекционизм. С другой стороны, всегда есть опасность, что некоторые, в стремлении оградить себя от подобного заблуждения, поддадутся искушению отвергнуть адвентизм вовсе и тем самым утратят адвентистские аспекты своей веры. Мне представляется, что между двух этих крайностей есть золотая середина, которой следует придерживаться и тем, и другим, и отыскать ее можно, только если они будут постоянно сверять свои взгляды с Библией. Они должны противиться той центробежной силе, которая возникает, когда богословские изыскания становятся, главным образом, средством борьбы с оппонентами. Эта сила, помимо прочего, приводит к перекосам и искажениям, которые выходят на передний план, когда отдельные люди, вольно или невольно, ставят основной акцент на том, чтобы держаться подальше от того, что они считают заблуждением, и когда они приходят к заключению, что им нечего почерпнуть у тех, кто придерживается иной точки зрения.

Размежевание в области инспирации проходит, в сущности, по той же схеме. Пока одни адвентисты опасаются либерализма и ратуют за фундаментализм 1920–х годов (видимо, принимая его за образ мысли, присущий раннему, «чистому» христианству), другие, стремясь себя от того, что они считают заблуждениями и крайностями фундаментализма, сталкиваются с очень серьезной опасностью скатиться в либеральное христианство той же эпохи. В основании этой поляризации лежат герменевтические/гносеологические проблемы первейшего порядка — особенно вопрос о том, чему принадлежит приоритет — откровению или разуму. Однако всем сторонам дискуссии нужно осознать, что модернистский взгляд (в том виде, в каком его отстаивали либералы в 1920–х годах), воспринявший свойственный для эпохи Просвещения акцент на главенстве человеческого разума над Писанием, ничуть не лучше, чем фундаменталистское заблуждение, принимавшее строгие взгляды 1920–х годов за образ мышления Христа и апостолов. Опять же, золотая середина в данном случае заключается в том, чтобы пользоваться разумом в контексте структурных понятий, утвержденных библейским откровением.

Всякая религиозная группа сильно рискует, когда формулирует свою богословскую позицию, главным образом, в противовес реальным или мнимым полярным взглядам. Чем сильнее подобная установка, тем быстрее идет дальнейшая поляризация взглядов и тем больше искажается вероучение. Адвентисты должны осознавать эти опасности, если они действительно хотят заниматься библейским богословием в духе христианского адвентизма. А. Лерой Мур совершенно прав, рассуждая в своей книге Adventism in Conflict (1995) о том, что он называет «парадоксальным мышлением». Слишком многие из нас, пишет он, приучены «сосредоточиваться лишь на одной стороне истины». Парадоксальное мышление должно быть открыто для рассмотрения того или иного довода со всех сторон. «Подлинный парадокс не смешивает истину с заблуждением, но соединяет противоположные, но взаимозависимые принципы Божьего Слова». Люди могут прийти к истине только в том случае, если охватят все аспекты парадокса (с. 15, 21, 22, 25).

Поддерживая призыв Мура, я хотел бы подчеркнуть, что различные направления адвентистской мысли нуждаются друг в друге, они должны друг друга уравновешивать. Такого просто не может быть, чтобы один человек или целая группа людей были совершенно правы или полностью, беспросветно заблуждались. Все стороны конфликта владеют теми или иными аспектами истины и придерживаются тех или иных заблуждений — в разной степени и пропорциях. И каждому есть чему поучиться у тех, кто отстаивает иные богословские воззрения. Вот только чтобы научиться чему–то, нужно воспринять дух Христа, который наделит человека способностью не только относиться с уважением к чужому мнению, но и быть открытым для истины из любого источника. Такая открытость требует, чтобы он был не просто готов выслушивать тех, кто придерживается иной точки зрения, но и не прятался за идеологической защитной стеной, выстроенной из собственных устоявшихся идей.

Уроки, которые можно извлечь из «теологического окоченения»

В первой главе этой книги мы отмечали, что пионеры адвентизма придерживались концепции «истины для настоящего времени» — подвижной, а отнюдь не статичной и застывшей. В том числе и по этой причине они отказывались от принятия символа веры. Такая открытость способствовала тому, что адвентистское богословие никогда не стояло на месте. Оно постоянно развивалось, причем какие–то перемены приближали его к Библии, другие, наоборот, уводили в сторону от нее. Избегая «окоченения», которое придал бы ему символ веры, адвентистское богословие оставалось открытым для исправления.