В поисках утраченных предков

На обратном пути мы по очереди постояли за штурвалом, а маме даже разрешили включить тумблер сирены — катер требовательно аукнул встречной моторной лодке, и там случилась легкая паника: два мужика пожимали плечами и разводили руками, давая понять, что они ни в чем не провинились, а если и провинились, то больше не будут.

Мама засмеялась и поправила растрепанные ветром волосы.

— Джонки тут какие-то болтаются, — провожая взглядом моторку, сказал дядя Жора.

Хромоногий, так и не представившись, хрустнул защелкой иллюминатора и зевнул:

— Ну что, на базу?

— А вы еще кому-нибудь показывали? — равнодушным голосом спросил отец.

— Смотрел тут один… Вроде брать собирается, — опять зевнул яхтсмен. — Сказал, будет деньги искать.

— Давно? — напрягся отец.

— Вчера…

Отец с дядей Жорой переглянулись и одновременно вскинули брови. Они стояли рядом, плечом к плечу, и со стороны могло показаться, что отец посмотрелся в зеркало и вскинул брови. Зеркало в точности отразило его лицо, но одело по-другому: на дяде Жоре была синяя куртка с капюшоном.

— Вы тут живете? — отец показал пальцем на каюту в носу.

Бородач кивнул:

— Охраняю.

— Вы и в походах с Семен Семенычем бывали? — льстиво спросил дядя Жора, демонстрируя проницательность.

— Бывал. — Хромоногий вел катер прямиком к причалу. — Всю Ладогу обошли, в Онегу этим летом собирались…

— И что же помешало?

— Здоровье… Инфаркт у Семеныча случился. Что характерно — на берегу. На воде ему сам черт не брат!

Мама покачала головой по поводу инфаркта, а отец поднял палец, обращая ее внимание на целительные свойства водных прогулок.

— Мы сегодня позвоним Семен Семенычу и дадим ответ, — сказал дядя Жора, садясь на откидной стульчик и задумчиво закуривая. — Сколько вам Семен Семеныч платит за охрану? Если не секрет.

— За охрану я с него денег не беру, — помолчав, сказал сторож-капитан.

— Во, как здорово! — поспешно сказал отец. — Это что, принцип такой?

— Принцип, — кивнул рулевой с усмешкой. — Он же с меня не брал, когда охранял…

Отец с дядей Жорой переглянулись.

— Понятно, — сказал дядя Жора.

Бородач крутанул колесо штурвала вправо, и катер, накренившись и сбавив ход, стал подбираться к причалу.

2

Отец ходил по комнатам, повторяя, что деньги — ерунда, не на те казак пьет, что есть, а на те, что будут, и не купить такой замечательный катер — головотяпство.

Убрав звук в телевизоре, он нервно щелкал ручкой переключения каналов. Ни одна из трех программ не могла снять его возбуждения. Он выключил «Горизонт» и сел рассматривать карты.

— Вот посмотри, Элечка! — восклицал отец, разглаживая бумагу. — Какой прекрасный маршрут!

— Меня не надо уговаривать, — напоминала мама. — Я согласна! Мне нравится! Но ты же знаешь Зину…

— Поговори с ней еще раз! — настаивал отец. — Ты ей про иллюминатор в камбузе сказала?

— Сказала.

— И что она?

— Хочет сама посмотреть. Я ее прекрасно понимаю.

— Но это же безумие, катер может уплыть в другие руки! — нервничал отец. — Жора сегодня обещал дать ответ! Почему он не звонит?

Я тоже переживал. Время шло к девяти вечера, а телефон молчал. Да, тетя Зина есть тетя Зина. Ее с наскоку не возьмешь.

Я решил воспользоваться своими каналами. Потихоньку взял несколько двушек из старой чернильницы в прихожей и сказал, что пойду немного прогуляюсь. Автомат на углу 5-й линии и Малого проспекта был свободен. Я набрал дяди-Жорин номер. Трубку, как и следовало ожидать, сняла Катька.

— Привет, — сказал я. — Это Кирилл. Только не говори, что ты со мной разговаривала.

Я расписал ей катер в лучших красках, как он того и заслуживал.

Катька была существом весьма влиятельным: родители стелились перед ее капризами, словно пытаясь загладить свою вину за метр восемьдесят ее роста. Когда мои родители были молодыми и ездили в экспедиции, я жил в семье дяди Жоры и Катькин характер познал досконально.

— А какие там яхтсмены ходят! — приврал я. — Широкоплечие, мускулистые! Не то, что ваши медики в очках и шапочках.

— Ты говоришь прямо, как мой папочка, — сказала кузина. — Он только что рассказывал про широкоплечих мускулистых яхтсменов. Они с мамой до сих пор этот катер обсуждают. Уже два раза валерьянку пили. А если честно, катер мне до лампочки.

— Катерина!.. — проникновенно сказал я. — Ты мне друг или портянка?

— Ладно, — сказала Катька, — поговорю.

Когда я вернулся домой, отец торжествующе ходил по комнате. Глаза мамы сияли радостью.

— Согласилась! — хлопнул в ладоши отец. — Зинаида Сергеевна согласилась! Сейчас Жора звонит Семен Семенычу. Потом перезвонит нам.

Отца было не узнать. Он разве что не плясал матросский танец. Мама, сдерживая улыбку, накрывала на стол, и батя мешал ей — напевал и пытался вовлечь в вальсирование. Я радостно кувыркал по дивану кошку Сильву и обещал прокатить ее на пароходе.

Дядя Жора позвонил скоро и сказал, что завтра с утра нужно внести задаток в пятьсот рублей и потом спокойно оформлять. Но именно с утра!

Отец записал адрес и телефон Семена Семеновича.

Я сказал, что завтра у меня свободный день и могу составить отцу компанию.