В полдень на солнечной стороне

И эти свои хитрые помыслы он оправдывал тем, что в конце концов чем мощнее и культурнее развернется завод, какому бы он ведомству ни принадлежал, тем больше будет его отдача местным людям, потому что завод не только дает продукцию, но является высшей школой рабочего мастерства, университетом рабочего класса, при заводе уже существует техникум, а теперь следовало бы открыть филиал института.

Составив памятку планов и предложений, Глухов терпеливо ждал, когда выскажутся прибывшие военные, скрывая от них до поры свои мечтательные помыслы, чтобы они не подумали, будто он рад возвращению на прежний профиль, а, напротив, даже огорчен, расстроен, потому что без солидных новых капиталовложений невозможно перестроить уже полностью налаженное производство сельскохозяйственных машин, хотя оно до конца и не было еще налажено. Но ему надо будет доказать им, что оно налажено именно полностью.

И он очень был доволен тем, что военные согласились отдохнуть несколько деньков на берегу солончакового озера, где по требованию завкома были поставлены щитовые коттеджи, оборудована грязелечебница и где сейчас отдыхал по требованию супруги Игнатий Степанович Клочков.

Собственно, идея отдыха на берегу озера родилась после того, как генерал выразил желание повстречаться с Клочковым, и это подкрепило предположение Глухова о том, что завод будет возвращен к прежнему производству. Пока военные будут отсутствовать, он примет все меры, для того чтобы доказать им, что завод уже полностью освоил производство новой продукции, и, значит, переналадка его потребует значительных затрат.

Все эти дни Глухов не выходил из цехов. Бодрое, радостное настроение директора заразительно передавалось людям. Тем более что благодаря помощи обкома уже кое-что удалось сделать по благоустройству. Уточнить же, кто содействовал этому, Глухов почему-то не удосужился.

Кроме того, торжественные проводы уехавших как бы приподняли у оставшихся чувство своего достоинства, своей значительности и, главное, ответственности, потому что во всеуслышание первым секретарем Камилем Нуралиевым было сказано, что они здесь — носители братства советских народов и творцы этого братства. Пополняя ряды рабочего класса и выращивая людей рабочего класса из хлопкоробов, колхозников, содействовали этим самым новой сильной социальной структуре населения республики.

К удовольствию Глухова, в цехах более или менее все шло нормально, а там, где существовали узкие места, он поднажал на кого-то, пошумел, погрозил, расщедрился премиями, приказами с благодарностью. Машины, предназначенные к сдаче, приказал извлечь из-под навесов склада готовой продукции, расположенного вдоль железнодорожного пути, и выстроить их на заводском дворе для полной ясности.

27

Солончаковое озеро выглядело сказочно. Ветви кустарника, погруженные в его воды, обросли солью и были, как кораллы; побережье озера, выстланное стеклянной скорлупой соли, блестело и переливалось многоцветно под лучами солнца, как бы отделанное алмазами, и вода его была розоватого оттенка, словно само солнце растворилось в нем.

Загорелый, тощий, долговязый, с головой, обвязанной полотенцем, как чалмой, сидя на циновке, по-восточному скрестив ноги, Игнатий Степанович Клочков походил на факира.

Почти у самых его ног возлежал генерал, блаженно широко раскинув руки и ноги и плотно зажмурившись от лучей палящего солнца.

Внимательно оглядев мощную белотелую генеральскую фигуру, Клочков спросил:

— И не щиплет?

— Кто?

— Вода.

— А почему?

— Уж очень вы основательно расписаны ранениями, кожа на шрамах должна быть особо чувствительна.

— Ничего, замозолились, — сказал генерал. Подрыгал ногой с укороченной ступней, сказал: — Только здесь маленько чувствительно. Но, говорят, полезно.

— Смотрите, спалитесь.

— Шкура на мне прочная, не облезет.

— Хоть голову прикройте.

— А на мне шевелюра лучше всякой шляпы.

— Здесь уток много. Вы не охотник?

— Не переношу вида крови, сразу тошнота, да и всего живого жалко.

— Для военного такая сентиментальность не очень, знаете ли.

— Ничего, пока войны нет, недостаток терпимый.

— А может быть?

— Что?

— Война.

— Так войны начинаются с чего обычно? Переоценивают свою мощь и недооценивают противостоящую.

— А если есть реальное превосходство?

— У кого?

— Ну нот в ядерном оружии?

— Если вы имеете в виду их, то еще надо иметь, чем его добросить.

— Авиацией?

— Дальний стратегический бомбардировщик — громоздкая штука. Если вы охотник, то поймете, — он пока, как гусь против ястреба: истребитель его сшибет и с земли огнестрельным достать можно. Как говорят хозяйственники, нерентабельно.

— Может, еще и шапкой сшибить можно? — иронически осведомился Клочков.

— Шапкой ударной волны от ракетной боеголовки — вполне.

Генерал сел и пристально поглядел в глаза Клочкову:

— А вы что, за сеялками и веялками свою последнюю систему совсем забросили?

— С сеялкой я, собственно, потерпел неудачу, — уклончиво ответил Клочков.

— Чего же так? Вы для нас бог-создатель, и вдруг такое творение не удалось!