В полет за счастьем

Павел нес ее по длинным коридорам, бережно прижимая к своей мускулистой груди, а Лида ощущала, как не боль, а блаженство разливается по всему ее телу.

Войдя в Лидину комнату, Павел уложил девушку на кровать, а сам присел на краешек.

– Так. Теперь посмотрим, насколько жив пациент, – оптимистично предложил он.

Умелыми движениями опытного спортсмена он внимательно прощупал Лидину стопу и щиколотку. Убедившись, что ничего серьезного не произошло, и ощущая еще более возросшее напряжение в низу живота, Павел изобразил на лице самое сосредоточенное выражение.

– Дело плохо, – произнес он без малейшей улыбки, – придется тебе полежать пару дней.

– Ты серьезно, Паша? Я же почти не чувствую боли.

Лида смотрела на него широко открытыми зелеными глазами. Взгляд был слегка удивленный, но в нем не было ни капли недоверия. Она скорее была готова не верить собственным ощущениям, чем ему! Разве можно такое вынести?

– Я пошутил, детка, – произнес он почти шепотом, наклоняясь над ней.

Пышно-золотая корона волос вокруг головы, изумрудный взгляд под черными ресницами, и эти манящие алые губы!

– Паша! – больше она ничего не успела добавить, слова утонули в поцелуе.

Павел сначала нежно ласкал ее губы своими. Потом поцелуй стал более настойчивым. Он, будто старался утолить жажду, требуя глотка за глотком. И опять, как тогда в мастерской, волна восторга захлестнула Лидию. Она страстно ответила на его поцелуй, обвивая руками его сильную шею.

– Девочка моя! – прошептал Павел, на мгновение отрываясь от ее губ. – Ты такая красивая!

Руки Павла нежно гладили ее шею и плечи.

– Паша, я …

– Не надо ничего говорить!

Он снова накрыл ее рот поцелуем. Руки, эти сильные и такие нежные руки, не переставая, ласкали ее спину и плечи. Купальник еще не совсем высох, и влажная ткань натянулась на ее упругой груди. Павел на мгновение замер, любуясь этой волнующей картиной.

– Ты ведь не боишься меня, малышка? – прошептал он, заглядывая своими синими глазами в самое ее сердце.

Боится? Конечно же, нет! Столько сладких ощущений сразу! Никогда и ни с кем она не чувствовала такого! Хотя, если честно, у нее и не было возможности это почувствовать. Кроме любви к живописи, в ней жила лишь любовь к нему, Павлу. И сейчас он ее ласкает! Какое блаженство! Лида запустила пальцы в его густую черную шевелюру и притянула к себе его голову. О, эти губы! Теперь они целовали мочку ее уха, отчего у Лиды внизу живота вспыхнул такой огонь, что она выгнулась Павлу навстречу, ощущая его дыхание на своей щеке.

Кровь сильными толчками пульсировала у Павла в голове и других частях возбужденного тела. Однако он изо всех сил сдерживался, чтобы не испортить этот чудесный момент. Как же она хороша и желанна! Чуть отстранившись, он снова заглянул ей в лицо.

– У тебя прекрасные волосы! – снова прошептал он, погладив ее по голове.

Волосы? Ну, да, волосы. Рыжие. А еще ему нравятся белые и … Коллекция! Мысль, словно молния, ворвалась в ее сознание. Ведь тогда, в мастерской, он вовсе не скрывал от нее, что не прочь дополнить свою коллекцию блондинок и брюнеток рыжеволосой девушкой.

– Нет! – почти прокричала она, отталкивая его и откатываясь в сторону, насколько позволяли размеры кровати.

От неожиданности Павел выпустил ее из рук.

– Что случилось, детка? – он был в совершенном недоумении.

– Ничего. Извини, Павел. Но тебе лучше уйти.

Сейчас голос Лиды звучал уверенно, почти твердо. Что-то явно пошло не так. Но что именно? И чем он мог ее обидеть?

– Может быть, ты скажешь, в чем моя вина?

– Ты ни в чем не виноват. Прости. Я не должна была допускать этого.

– Но, почему? Мне показалось …

– Нет! Уходи.

– Как знаешь, – в голосе звучали обида и разочарование.

Павел резко поднялся и, не оборачиваясь, вышел из ее комнаты.

* * *

За ужином вся компания, кроме Джека Уилсона, собралась в столовой. Павел, с непроницаемым выражением лица, сидел напротив Лиды и Гарика, рядом с Александрой. Фрэнк Дюпон, в своем обычном репертуаре, пел хвалебные песни подаваемым на стол блюдам.

– Значит, Александра, тебя не слишком устраивает род твоих занятий на корабле? – решил уточнить Гарик в ответ на Сашины жалобы.

– Это не совсем так. Я готова выполнять все, порученное капитаном. Но мне очень хотелось бы, чтобы в числе его поручений были и дежурства в блоке управления кораблем.

– То есть, ты была бы рада увеличить себе нагрузку? – допытывался неугомонный штурман.

– Даже очень! Да что это за нагрузка, наблюдать, как роботы чистят, стирают и моют, все, что ни попадя?

– Тебе не понять, Бэк, – вмешался в их беседу Павел. – Это ты предпочитаешь ничегонеделание при любой возможности. Может быть, тебе недостает целенаправленности?

– Ты не прав, Паша. Всё, что мы делаем, мы делаем ради женщин. И только бездельничаем – для себя!

– Абсолютно, верно, – заметил Фрэнк Дюпон. – Тем более, что во время еды и вовсе не следует напрягаться и отвлекаться от кушаний.