В полете. Мир глазами пилота

Полюбовавшись на чуть ли не самые дорогие мусорные контейнеры на планете, мы переходим в другой цех. Все его пространство занято огромными кусками фюзеляжа – им предстоит превратиться в отсеки двухэтажного лайнера, но пока что они не соединены друг с другом, не покрашены. Их трудная, полная странствий жизнь еще не началась, и они пребывают в величественной неподвижности. В помещении царит тишина, рабочих не видно. И хотя здание заполнено самыми современными станками и напоминает декорации фантастического фильма, мне вдруг кажется, что я попал в громадную кузницу или в литейный цех из прошлых веков. Я будто слышу рев доменной печи и вижу, как заливают в формы чудесный невиданный доселе сплав, куют, охлаждают и вот уже готовятся составлять вместе стены воздушного корабля.

А еще через несколько мгновений мы сворачиваем за угол и становимся свидетелями того, как к фюзеляжу присоединяют крылья. И я представляю себе людей, которых этим крыльям предстоит перенести по воздуху. Сейчас передо мной словно видение из далекого будущего и в то же время словно эхо древнего ритуала, молитвы при спуске на воду корабля, отправляющегося в дальнее странствие, совсем как в «Марине» Т. С. Элиота: «За пробужденье с приоткрытым ртом, за надежду, за новые корабли»[7].

Когда я изучал в аспирантуре историю Африки, для продолжения исследований мне понадобилось поехать в Найроби. Я планировал провести там около года. Из Лондона я отправился в Маскат, а оттуда в Найроби. По пути мы пролетали над берегами Сомали. Никогда еще я не видел такого многоцветья, таких удивительных сочетаний желтых и красных оттенков. Тогда-то я и понял, что в этом путешествии радовало меня больше всего – пересадка в пути, возможность совершить два рейса вместо одного. Полет в Кению воодушевлял меня куда больше возможности что-то отыскать в ее пыльных архивах.

Мы с мамой очень любим «Из Африки» Исак Динесен. Моя мама уехала из своего родного городка в Пенсильвании, чтобы поступить в колледж, а потом несколько лет прожила в Париже. Должно быть, она любит книгу Динесен потому, что в ней повествуется о великом путешествии длиною в жизнь, которое начинается и заканчивается в маленьком городке. Я же люблю «Из Африки» за описания полетов. Когда мы начали снижаться над Найроби, я даже в шутку спросил себя: «А стал бы я изучать африканскую историю, не будь у Динесен чудесных строк, посвященных авиации? Случись такое, не летел бы я сейчас совсем в другую страну?» Принадлежавший маме томик «Из Африки» и сейчас стоит в моем шкафу, потрепанный и без обложки. Рядом с ним – первое издание книги, вышедшее в 1937-м, в год маминого рождения. Подарили мне его незадолго до маминой кончины.

Я снял комнату за городом, и каждое утро пешком отправлялся в Найроби – сидеть в архиве. Я изучал кипы документов колониальной эпохи, а когда приходило время обеда, шел в центр города и изучал ассортимент местных кафе. Найроби, как известно, начинался с железнодорожной станции, и часто я съедал свой сэндвич на скамейке знаменитого вокзала, куда до сих пор приходят поезда из Момбасы.

Как-то я ушел из архива пораньше, чтобы навестить домик Динесен и могилу героя ее книги Дениса Финч-Хаттона у подножия холмов Нгонг, над которыми оба они когда-то летели. Во времена Динесен чтобы добраться до холмов Нгонг из Дании, надо было сначала плыть на корабле в Момбасу, а оттуда добираться поездом. Позже я узнал о двух радиомаяках, носящих имя холмов Нгонг. Любой самолет, пролетающий в тех местах, будет ловить их на частотах 315 и 115,9 кГц. Мой туристический автобус ожидал меня у международного отеля в центре города. В лобби отеля я увидел компанию пилотов и бортпроводников, только что приехавших из аэропорта. Их чемоданы на колесиках весело грохотали по полу. Спустя несколько лет мне предстояло стать их коллегой. Но в тот день я мог им лишь завидовать – подумать только, этим людям платят за то, что они летают в Африку!

Несколько месяцев спустя я решил оставить архив, Найроби и аспирантуру. Тогда я еще не был уверен, что хочу стать пилотом. Но во время перелета в Лондон я попросил разрешения посидеть в кабине. Меня пустили туда на полчаса, и за это время мы пролетели над Стамбулом. Золотой Рог, Босфор, церкви и минареты – все сверкало в лучах заходящего солнца. Миг – и Азия позади. Впереди нас ждала Европа. А мы были ровно посередине – над Стамбулом. «Самый вожделенный город мира», – сказал командир корабля, указывая пальцем вниз и, увидев мое недоуменное лицо, пояснил: «Константинополь». Меня совершенно поразил второй пилот, парень из Бахрейна, – ему было лет двадцать с хвостиком. Мой сверстник. Я рассказал ему о своей любви к полетам. Он улыбнулся и спросил с едва заметным акцентом: «Так почему же ты не летаешь?»