В полете. Мир глазами пилота

Бельгию и ее яркие огни мы пролетаем за считаные минуты. И вот мы уже над Южной Германией; потом мы минуем Линц, Вену, Братиславу, следуя за течением Дуная по сияющему европейскому гобелену. Лично для меня Европа – это в основном ее периферийные и прибрежные территории, но такие полеты, как сегодняшний, напоминают: так же, как жители США привыкли считать «настоящей Америкой» Миссури или Канзас, «самые европейские» территории есть и в Европе – центральные внутренние области с тесными культурно-географическими связями. Впереди городские огни Будапешта. Мы делаем плавную дугу и оказываемся на юге города, затем вновь возвращаемся на северо-запад, чтобы начать заход на более восточную из двух параллельных посадочных полос.

Как и в Лондоне, как и в Брюсселе и Вене, как во всех городах, что мы видели сегодня, в Будапеште холодно и ясно. Компьютер не улавливает ни единого дуновения ветерка, когда мы начинаем заход на посадку и выпускаем закрылки. Я помню, что на борту мой отец, и гадаю, для кого из нас эта поездка была более удивительной. Папа порой говорил, что лучше бы он стал ученым. Мне немного жаль, что из-за правил я не могу показать ему из кабины огни взлетно-посадочной полосы. Они бы ему понравились: простая техника, но какая величественная!

Зеленые входные огни отмечают начало взлетно-посадочной полосы – это своего рода световой порог. Огням самой ВПП предшествуют огни приближения. Последние весьма разнообразны. Их хитрое расположение показано на наших картах в упрощенном виде – при помощи диаграмм и аббревиатур. Надо заметить, легче от этого становится ненамного. Иногда по взлетной полосе «пробегает» свет проблесковых маяков – «механический заяц» для самолетов-гончих. Бывает, что ряды огней приближения имеют в длину более полумили, уходя даже в открытые воды – авиационные маяки превращаются в морские. Иногда, если ночью падает снег или встает туман, особенно если аэропорт окружен водой, снижаясь, несколько минут вообще ничего не видишь, кроме огней ВПП. Они складываются в потрясающие узоры: длинные сияющие ряды сужаются по направлению к посадочной полосе, пересекаемые световыми горизонтами. В окне кабины «боинга» светосигнальная система превращается в произведение искусства.

Когда мы начинаем спускаться к Будапешту, самолет принимается с нами разговаривать. «ДВЕ С ПОЛОВИНОЙ ТЫСЯЧИ», – сообщает механический голос. Мы выпускаем шасси. Сверкающие огни, фонари возвращающегося к нам мира, уже не просто где-то впереди нас; мы среди них, они струятся прямо под носом лайнера. Удивительная удача, замечательное и незабываемое совпадение: именно в тот день, когда со мной летел отец, приземление вышло аккуратней некуда. Мы рулим к выходу, зачитывая чек-лист для выключения двигателей. Я делаю последнюю за полет запись в журнале: «Посадка в Будапеште, 22:02. Папа на борту».

Лирики, рассказывая об авиационных буднях, почти всегда рисуют небосвод ясным и светлым. Лучшее отступление от этого правила – «Ночной полет» Сент-Экзюпери. В нем описаны темное низкое небо, темный мир, еще не охваченный электрификацией, и чудеса, которые пока доступны бесстрашным пилотам маленьких самолетов, летающим над сельской или вообще безлюдной местностью, но почти неизвестны современным авиапутешественникам, которые обычно просто не вглядываются в ночь. Ночью мир из иллюминатора виден куда хуже, чем днем, даже из темного салона. Конечно, и фотографировать в темное время суток несравнимо сложнее. К тому же ночные пассажиры часто спят или надеются уснуть.

Но я предпочитаю летать ночью – и как пилот, и как пассажир. Так приятно путешествовать без ослепительного света, от которого днем приходится защищаться при помощи темных очков и хитроумных солнцезащитных шторок, что при долгих дневных перелетах двигаются по кабине вслед за небесным светилом, как подсолнухи. Кроме того, ночные полеты проходят обычно более гладко: солнце не перегревает машину и не вызывает турбулентность.

Ночью особенно отчетливо ощущаешь, как полет избавляет тебя от тесных рамок и пустых забот повседневной жизни. В наших интеллектуальных беседах мы порой излишне сурово отзываемся о «темной ночи души». А ведь одноименная поэма Святого Иоанна Креста посвящена не отчаянию, а любви, которая сильнее чувствуется ночью, когда навигационные огни на крыле, парящие над спящими городами и странами, напоминают «яркую лампаду» из одной из версий поэмы, а ночная красота путешествий вызывает в памяти тьму, «когда мой дом исполнился покоя»[16].