В полшаге (СИ)

Мик промолчал, справедливо полагая, что глупо спорить с разъяренной женщиной. Но тут уже не могла успокоиться Ревекка. Она впервые в жизни схватила мальчишку за край одежды и встряхнула, краем мысли отмечая, что сейчас она, верно, похожа на Буагильбера.

– Ты виноват в том, что его оруженосец похитил меня. Ты полез туда, куда нельзя было и сунул свой длинный нос в чужое и взрослое дело! А я.... я … плачу по счетам...– последнее она уже прошептала и залилась слезами.

Мик поклонился, позвал служанок и вышел, никем не замеченный. Смеркалось, моросил лёгкий дождь, предвестник осенних ливней. Стараясь не привлекать к себе излишнего внимания, он дошел до огромного дуба, под ногами пузырилась грязь. Начал дуть ветер, но мальчик терпеливо ждал чего-то. Когда он почувствовал, что весьма замёрз и скоро будет вынужден вернуться в дом, от дуба отделился силуэт, ненамного темнее окружающего вечера. Он молча подошёл к Мику и поприветствовал того одними глазами.

- Господин – очень тихо сказал мальчишка.

– Что скажешь, малыш? – он говорил по саксонски.

В сгущающейся тьме Мик уловил очертания большого лука на плече говорившего.

- Она... тоскует. – наконец решился ответить он.

- Прекрасно. Наверняка и злится, а малыш? Сколько ударов розгой тебе досталось сегодня? – говорящий усмехнулся.

Мик почувствовал, что краснеет, хорошо еще, что тьма скрыла его чувства.

- Госпожа никого не бьёт! – запальчиво возразил он.

Потом он наклонился поближе к темному силуэту и что-то зашептал, но столь тихо, что услышать это можно было бы, лишь стоя к беседовавшим вплотную.

Дик Самострел, а это был именно он, принял из рук у мальчишки увесистый мешочек, ухмыльнулся и тяжело ступая, растворился во тьме. Мик с минуту смотрел ему вслед, тяжко вздыхая. Его мятежная детская душа требовала приключений, а разум, весьма практичный, как и подобает сыну его народа, противился им. Очутившийся тут же кот потерся о его ноги и заурчал, он тоже скучал, с тоской вспоминая уютную прецепторию и тамошних вкусных мышей.

Один из друзей Исаака, прослышав о странной меланхолии его дочери, предложил тому взять ее с собой в деловую поездку. Еврей долго колебался, но увидев, как сверкнули потускневшие было глаза дочери при такой новости, он решил, что большой беды не будет.

Ему нужно было встретить груз пряностей и тканей в порту Дувра. Дорога туда заняла несколько дней, но Исаак не поскупился на охрану, поездка была приятной и увлекательной. Большинство слуг остались в Йорке. Мик прощался с госпожой особенно долго и торжественно, а Элия по обыкновению лукаво улыбалась и напевала.

Стояла золотая пора, деревья уже сбросили большую часть своего пышного наряда, но солнце ещё немного грело, а под ногами был шуршащий лиственный ковёр.

Ночи были холодными, но на ночь они останавливались в уютных гостиницах при тавернах, и ни в чем не знали нужды.

Ревекка решила присоединиться к отцу и при оценке товара в порту. Она с любопытством выглядывала из носилок. Пахло пряностями и рыбой, дул тихий ветерок, небо казалось холодным и прозрачным, по воздуху летали маленькие паутинки. Девушка любила этот период года, когда ещё не слишком холодный, чистый воздух нёс запах моря и надвигающегося дождя. У нее было какое-то странное предчувствие, будто она что-то потеряет или произойдет какая-то досадная случайность.

Мимо проскакали несколько всадников, конь одного из них показался ей знакомым. Потом она заметил корабль, стоящий на причале и машинально прочитала написанное на боку название – “Защитник”.

Защитник! Сердце девушки заколотилось, как у пойманного зайца.

- Лали, – обратилась она к служанке, сидевшей в носилках рядом с ней, – поди узнай, куда плывет этот корабль.

- Слушаюсь, госпожа.

Время шло, а служанка не торопилась. Наконец послышались чьи-то шаги и Ревекка, не оборачиваясь, только сказала с коротким упрёком:

- Лали, что ж так долго. Я заждались уже. Так куда же направляется этот корабль?

- В Палестину, радость моя. А уж я-то как заждался!!

Девушка обернулась, ощущая себя как во сне – и жутковато, и хочется, чтоб подольше не кончалось. К голосу прилагался улыбающийся храмовник, нахально влезший в её носилки.

- Ты!!!! – только и смогла сказать она.

- – Я, отрицать не буду, – он ласково и с видимым удовольствием провел тыльной стороной своей ладони по ее щеке. – Ты соскучилась по мне, жизнь моя? По глазам вижу, что да!

- Буагильбер! Какой же ты наглый, надменный, самодовольный….

- Ага, и любимый. Я же говорил, что я даже хуже, чем ты думала. Так что, поедешь со мной?

- В Палестину?

- Да. Там у меня есть связи и власть, там никто не посмеет упрекнуть тебя в том, что ты еврейка, и никто не сможет помешать нашей связи. Я могу изыскать лазейку в уставе ордена, но сделаю так, что ты сможешь сочетаться со мной законным браком, я клянусь тебе.

- Но как же... – она растерялась — Как же мне быть с отцом?

- Ревекка, ты уже большая девочка. Ты вольна сама решать, где и с кем тебе жить. Я не буду препятствовать твоим встречам или сообщениям с отцом, но помни – это твоя жизнь. Он свою уже прожил.