В полушаге от любви

Он начал покрывать поцелуями мое лицо, и я поняла, что сдаюсь. Черт побери, почему бы нет? Глупо и дальше скрывать от самой себя, насколько сильно меня тянет к этому мужчине. Раньше между нами лежали интересы Мирейи и ее брата. Но теперь можно считать, что я больше не состою на службе. Значит, этот разделявший нас барьер исчез сам собой. Хранить верность барону я не хочу. Не вижу на это причин. Не я затеяла этот брак. А Тувинен, быть может, всем хорош, но это не мешает ему жениться на женщине, даже не спросив на то ее согласия.

Когда губы Эстли коснулись моей шеи, у меня и вовсе пропали последние сомнения.

– Я сделаю все, что ты захочешь, – прошептал мне на ухо Кэмерон несколько мгновений спустя, продолжая уговаривать на то, к чему я уже была полностью готова. И, более того, жаждала этого ничуть не меньше, чем он. – Я буду твоим рабом этой ночью. Поверь, ты ни о чем не пожалеешь.

Я повернула голову и поймала губами его губы. И выпустила наружу всю свою страсть, накопившуюся за последние месяцы. Боги, как же ее, оказывается, было много! Я то становилась на цыпочки, то снова опускалась на пятки, утягивая его за собой. Он увлек меня к кровати, нетерпеливо дернув шнуровку корсажа.

Интересно, есть ли шанс, что после этой ночи у меня родится ребенок? Наверное, если я смогу родить ребенка от Кэмерона, мне будет легче смириться со своей новой судьбой. Ох, что за нелепые мысли лезут в голову?

Камзол, жилет и рубашка Кэмерона уже были сброшены на пол. Я разглядывала его тело, пока он, сидя на кровати, снимал сапоги. Но сил долго смотреть не было, и я обняла его, прижала к себе, а потом принялась покрывать поцелуями плечи и спину. Избавившись от обуви, он развернулся ко мне и опрокинул на спину. Губы спустились к корсету. К этому моменту я буквально сгорала от нетерпения. Он же, напротив, не торопился, будто испытывал нерешительность или хотел как следует насладиться каждым моментом. Скорее все-таки последнее, поскольку с нерешительностью его более чем смелые ласки сочетались очень плохо.

Кэмерон поцеловал мое плечо, руку, задержался губами у локтя. Кончик его языка коснулся локтевой ямки, и я с шумом выдохнула воздух, настолько чувствительной оказалась эта точка. А между тем пальцы Кэмерона мягко скользнули по шелковой камизе, повторяя все изгибы моего тела. Я застонала, обвивая руками его шею, привлекая его к себе…

Дверь открылась без стука, рывком, и в комнату разом ввалились несколько человек. Кажется, их было трое или четверо, но моим вниманием почти безраздельно завладел один – барон Тувинен. Наступила короткая пауза: все замерли в замешательстве. Потом вошедшие зашептались – главным образом нашептывали что-то моему жениху. Я отодвинулась к стене и натянула на себя простыню. Кэмерон соскочил с кровати.

– Господа, я понимаю, как это выглядит, но в действительности вы все истолковали превратно, – совершенно неубедительно произнес он.

Большей глупости я, должно быть, не слышала в своей жизни. И сразу же поняла. Глядя на шокированное лицо Тувинена, слыша перешептывание незваных (или званых?) гостей, покрываясь яркой краской стыда, я осознала элементарную вещь: Эстли все это спланировал заранее. Он специально затащил меня в постель, чтобы эти люди застали нас здесь вдвоем. И именно поэтому медлил – ожидал их появления. А я поддалась ему, как самая последняя идиотка. И что самое ужасное, он отлично знал, что я так поступлю. Понимал, какую имеет надо мной власть. Что я не устою перед его мужским обаянием и готова буду капитулировать, даже не пытаясь обороняться. Растаю от первых же его прикосновений.

Щеки буквально обожгло жаром стыда, и я прижала к ним ладони, не беспокоясь даже о том, что простыня спустилась при этом чуть ниже. Барон развернулся и ушел, остальные визитеры – за ним, и мы с Эстли снова остались в спальне вдвоем. Я отчетливо поняла: свадьба завтра не состоится. Тут бы мне и обрадоваться. Но вероломство Эстли не позволяло полноценно насладиться моментом.

– Пожалуй, мне будет лучше уйти, – без особой радости заметил он, встретив мой не просто злой, а скорее свирепый взгляд.

– Сволочь! – выкрикнула я, вскакивая на ноги. – Негодяй! Последний мерзавец!

Эстли не спорил и не оправдывался. Взял рубашку и принялся натягивать ее на свое тело, которое я недавно с таким упоением целовала.

– Ненавижу! – прорычала я, спрыгивая с кровати.