В понедельник дела не делаются

– Я вам сам перезвоню, – так и не назвав ни разу собеседника по имени-отчеству, Сомов положил трубку на рычаг.

Потом растопыренной пятерней сверху вниз провёл себе по лицу. Тяжко выдохнул.

– Львович, дай сигарету, – новым тоном, измочаленным, обратился к заместителю начальника КМ.

Птицын вытащил пачку, выбил в прореху сигарету, протянул Сомову.

– Вы же бросили, Евгений Николаевич!

В старых добрых фильмах про милицию в таких местах начальник, полковник с седыми висками, отвечал с усталой отеческой интонацией: «С вами разве бросишь».

Сомов закурил молча. Сделал несколько сильных затяжек и ввинтил сигарету в хрустальную пепельницу.

– Короче, мужики… Если хотите, чтобы Титов, Маштаков и этот, как его, чёрт… Рязанский, не пошли под суд, Рожнова надо выпускать. Причём сегодня! Будем расходиться бортами!

– С кем, товарищ полковник? – Давыдов включил кнопку «дурак».

– Вон он тебе скажет потом, с кем! – полковник пальцем ткнул в Птицына. – Если сам не догоняешь… Поверь, Денис, я не меньше тебя всю эту шоблу ненавижу! Рог нам сейчас не по зубам, это я тебе говорю!

Давыдов вспомнил, что Сомов в начале года улучшил свои жилищные условия. Удачно переехав из трёхкомнатной «брежневки» в четырёхкомнатную улучшенной планировки, общей площадью сто двадцать квадратов.

Вспомнил и тут же забыл. Связи здесь не высвечивалось никакой. По крайней мере, прямой. Только как повод к размышлению, фон.

Расклад получался проигрышный. На пару с Птицыным ещё можно было бы пободаться, область, скорее всего, поддержит.

Но область – далеко, её поддержка виртуальна. Однако Птицын не полезет сейчас в бутылку. Долгожданное (и однозначно заслуженное) назначение его начальником КМ могло состояться только при поддержке Сомова.

Слухи о том, что давно планирующийся уход на пенсию нынешнего руководителя криминальной, полковника Дмитриевского, произойдёт до Нового года, достигли своего апогея.

Ясно, что Вадим Львович предпочтёт принять предложенный Сомовым золотой мост, декорированный благими помыслами – вывести из-под уголовного преследования своих оперов.

– Прокуратура может сегодня же возбудить дело! За превышение должностных полномочий! По двести восемьдесят шестой![98] – начальник милиции говорил увесисто, будто гвозди-сотки по самые шляпки заколачивал.

Давыдов тоскливо глянул в окно. По стеклу барабанил косой дождь, ничего не видно на улице, муть водяная.

– Евгений Николаевич, может, разрулим с прокуратурой? – набрался дерзости «рубоповец».

Сомов не захотел его слушать:

– Не твоих пока усов дело, Денис, чтобы такие рамсы разводить!

Птицын так больше и не проронил ни единого слова, всё черкал в служебной книжке.

Когда выходили из кабинета, перед дверью Давыдов обернулся на стеклянное лёгкое блямканье. Сомов вытрясал из коричневого пузырька «корвалола» капли в стакан с водой.

Рафе Самандарову, – следаку, в производстве, которого находилось дело, – начальник РУБОПа ничего пока не стал говорить. Чтобы не обескураживать преждевременно. Самандаров, военный в своей прошлой жизни, пришедший в милицию в эпоху ельцинского разгрома армии, за четыре года работы на следствии среди криминалитета получил о многом говорящую кличку «Людоед». Его отличали потрясающая работоспособность и энергетика. Минусами были холерический темперамент и быстрая смена настроений. Несмотря на экзотическую фамилию, азиатской крови в Самандарове набиралось лишь на четверть. Был Рафаил коренной острожский, вырос в «Черёмушках», на рабочей окраине. В парнях серьёзно увлекался футболом, даже тренером работал. Пока следователь, негодуя на то, что ему не дают нормально трудиться, сшивал бумаги в рабочую, бывшую в употреблении корку, Давыдов следил за подвигами Брюса Уиллиса. «Хо-хо-хо! Теперь у меня есть автомат!» – такой плакатик прикрепил неистребимый лейтенант Маклайн к трупу одного из террористов, который он отправил в лифте небоскрёба на свидание со старшим братом. В кино все проблемы решаются просто, в обрамлении красиво отточенной фразы. В прокуратуру отправились вдвоём. Пешком, невзирая на нестихающий дождь. Косясь на возбуждённого, размахивающего пластмассовым «дипломатом-мыльницей», рассуждающего про то, когда лучше везти Рога на арест, следователя, Давыдов решил – надо всё же предупредить о сгустившихся над их головами тучах. На крыльце прокуратуры он остановился и потрогал кончик носа. – Рафаил, тут такая бодяга… Самандаров, моментально встревожившись, вытаращил глаза: – Чего такое случилось?! – Да ничего страшного, успокойся. Дело, похоже, продали. Заместитель прокурора Коваленко отворачивал глаза, даже не предложил присесть. Закрыв за собой дверь, указал кивком головы в сторону приёмной прокурора. – Пойдёмте сразу к начальнику, Денис Владимирович.

Под большим резным двуглавым орлом прокурор города Трель эффектно курил трубку. По своим внешним мужским данным прокурор мог в рекламе бритвы «Жилетт» сниматься или даже в сериале каком-нибудь мексиканском. Лощёный, густобровый, с роскошной шевелюрой цвета воронова крыла с сизым отливом. Плечистый, крепкая шея, чёткий подбородок.