В понедельник дела не делаются

Так до половины десятого, пока Татьяна Маришку спать не прогнала, забавлялись они с ракообразными. Один раз девочку рак за шаловливый пальчик тяпнул. Она поверещала, но больше для порядку, чем от боли. Даша тоже подходила, пальцем хитиновый панцирь попробовала на крепость снисходительно. В игрушки играться ей солидный возраст не позволял, двенадцать через месяц стукнет.

Потом Миха похлебал горячих зелёных щец, чаю крепкого напился. Спал всё равно плохо, сны приходили краткие, искромсанные, в избыточно ярких красках, близкие к кошмарам. То и дело просыпался в контрастном липком поту.

Утром он отвёл Маришку в садик. Домой пешком возвращался, студёным воздухом прокуренные лёгкие вентилировал.

По дороге в киоске приобрёл газеты – «Комсомолку» и местный брехунок, «Уездное обозрение».

Когда поднимался по лестнице, с третьего этажа услышал, как за его дверью верещит тревожной трелью телефон. Миха поёжился в предчувствии неминуемых проблем.

«Неужели и в отпуске нельзя меня в покое оставить?» – с раздражением думал, проворачивая ключ в личинке замка.

Хороших новостей, типа, Михаил Николаевич, зайдите срочно в бухгалтерию за отпускными и премией за раскрытие убийства, он не ожидал. Один ботинок только успел снять, как телефон сызнова затрезвонил. С тяжёлым сердцем он взялся за трубку. – М-да! – Долго спишь, Мишенька! – на том конце провода Иркин энергичный голосок объявился. – Приве-ет, – у Маштакова отлегло от сердца, он ждал вызова в прокуратуру. – Чё-то и не сказал, что в отпуске. Чё-то и не позвонишь даже? – пока непонятно было, обижается подруга или так просто, вместо приветствия щебечет. – Да меня, Ир, неожиданно выпроводили. Проблема тут одна… – А-а-а! – вроде с пониманием отреагировала Ирка. – У меня тоже п’облема, Миш… по с’авнению с твоими госуда’ственными пустячок, конечно… п’облемка… Ко’оче, зале-тела я… – Не понял? – Миха и в самом деле не въехал сходу. – Чё тут непонятного? Залетела, шесть недель с’оку, – ручеёк Иркиной речи потерял упругость, сник, даже хлюпнул сыро. Маштаков, утягивая вниз витой телефонный шнур, опустился на детский стульчик под зеркалом. – Точно? – Ты ду’ак, Маштаков, или совсем мозги п’опил? – Ирка обозлилась. – Я не девятиклассница, чай, чтобы п’осто так кипеж подымать! Сначала думала – заде’жка обычная, а в четве’г в консультации была, у Фаины Васильевны. Она не ошибается. Чего делать будем? Миха затылком в стену упёрся, в висках у него звонкие молоточки застучали. – Чего де-елать? – эхом откликнулся он. – Ладно, не гоняй! – Ирка разговаривала уже жёстко, с нотками снисходительности. – Я всё г’ешила, сегодня чиститься иду после обеда. С тебя т’и с половиной сотни за на’коз. Как ты к этому? – Норма-ально, – глупее ответ придумать было трудно.

Ирка фыркнула как кошка.

– Тогда жду. До двенадцати жду, не поте’яйся.

– Угу… – Миха по инерции ещё секунд пятнадцать слушал надрыв коротких гудков в мембране.

Потом сообразил вернуть трубку на предназначенное конструкцией место. Долго и тупо глядел на валявшийся грязный ботинок с лопнувшей поперёк подошвой. Тоже, кстати, купленный за триста пятьдесят рублей на Фёдоровском рынке.

Проковылял на кухню, взял из раковины чашку, налил кипятку. Выхлебал жадно, невзирая на тёплое противное состояние жидкости и чаинки, лезущие в рот.

«Блин, где денег перехватить?»

Вяло, по инерции подумалось вдобавок: «Еще не факт, что от меня Ирка залетела».

«Шесть недель, говоришь? Это начало августа, да? А мы с ней с июня месяца не виделись! Или было? Да-а, было, блин, заезжал я ночью, на кривой кочерге…»

И Маштакову вспомнилось, как Ирка боролась с ним, не давая стащить с себя трико, злилась, по спине кулаками барабанила.

– Пья-аная скотина! Налил глаза! Чего я тебе, девочка по вызову? Когда хочешь, тогда и п’иехал? Отстань, гово’ю у меня п’идатки болят!

Он один хрен, – мужик же! – поборол её. И не только поборол, но и завёл. А вот сам ослаб, пока возился – не мог ввести. Кончить тяжело пьяному Михе не удавалось бесконечно долго. Ирка заколебалась ему потрафлять. Но она понимала, что единственный выход – мужика разрядить, тогда он немедленно угомонится, вырубится.

– Туда – не надо! – категорично наказала Маштакову, чувствуя, что возвратно-поступательные движения того становятся энергичнее, а дыханье прерывается.

– Ла-адно, – легко соглашался Миха, чувствуя, как обвально опустошается, взвиваясь вверх по стремительной, но очень короткой гиперболе наслаждения.

Зная, что контролировать себя не может и не будет.

Ирка застонала сдавленно и протяжно, подгадав под партнёра. Руководствуясь принципом: коли подвернулся мужик, что случается не так часто, как хочется – следует выпавший случай использовать по полной.