В понедельник дела не делаются

– Ну я-то всё же получше чем она выгляжу? А? – Маштаков убирал в стол кружки, пол-литровую стеклянную банку с желтоватым сахарным песком.

– Базару нет, Николаич. Чем будем заниматься?

– По плану, Андрюша. Как Птицын Вадим Львович нас учит:

«по плану»! Дуй за Беликом, тащи его сюда. А я подпишу у Озерова разрешение, Помыкалова подниму. С ним пока поработаю.

Может, созрел?

Рязанцев глянул на часы, половина одиннадцатого. Сколько времени драгоценного он на эту профуру убил! И сейчас бы с ней занимался, кабы многомудрый Николаич не помог.

Андрейка на общественном транспорте, на втором троллейбусе, отправился на Текстильщик. По их данным, Беликов работал в фабричном ЖКО учеником слесаря-сантехника.

«Зря проезжу, – расстраивался Рязанцев. – Сантехники в кабинетах не сидят. Они на объектах в такое время, копейку зарабатывают, самый сенокос сейчас. Белика надо было по утрянке из дома брать. Часов в шесть, тёплого, из койки».

Андрею нравилось работать в розыске. Ни в каком кино не увидишь, ни в какой книжке не вычитаешь такого, в чём он каждый день варился. Интересно, рисково, как раз по его характеру.

Ещё бы платили, бляха, как американским копам. Ему-то ладно, он холостой пока, с родителями живёт, мама с папой всегда накормят. А женатым, с детьми – тяжело. Николаич вон как с двумя девчонками бедует, из долгов не вылезает.

Рязанцев пришёл в милицию после армии сразу. Служил, дай бог каждому, в Забайкалье, где Советской власти нет в помине. В мотострелковом полку. Поскакали по сопкам, как олени!

А зимы там какие… Дембельнулся старшим сержантом, последние полгода службы «замком»[64] был. Цену широкой поперечной лычки поймёт лишь тот, кто через себя сержантство в пехоте пропустил.

В будущее Андрейка далеко не заглядывал. Какие его годы! Маштаков советовал не тянуть с учёбой, поучал, мол, без образования нынче далеко не ускачешь. Агитировал средней школой милиции, в их кругу снисходительно именовавшейся «парнокопытной», не ограничиваться, сразу после её окончания подавать документы в «вышку». Тоже на заочное, само собой.

– Практически единственный плюс в нашей работе, – говорил Николаич, – это живое общение с людьми. Каждый день перед тобой проходит до десятка новых человек, иногда – больше… Интереснее человека, Андрюша, в жизни ничего не придумано. Ещё через год работы на земле с тобой на улицах люди будут здороваться, а ты будешь репу чесать – кто такой, не помню… И где-нибудь в этом круговороте ты набредёшь на своё. Обрати внимание, уходят мужики из ментуры и ни один ведь без работы не остаётся, все нормально устраиваются. Почему? Потому что научились в людях разбираться, знают их…

Троллейбус доехал до конечной остановки. Оставшиеся пассажиры покидали салон. Кондукторша, средних лет сурового вида тётка списывала с рулона на груди в блокнотик номера билетов. Когда Рязанцев проходил мимо неё, тетя покосилась на него подозрительно, прижала к груди сумку с выручкой.

Андрейка фыркнул, а потом решил: «Правильная кондукторша, бдительная!»

Вокруг обветшалого двухэтажного здания ЖКО текстильной фабрики багряно рдели рябины. Рязанцев залюбовался неправдоподобно сочным цветом гроздьев. Стылый, подрагивающий воздух, в котором все звуки были гулкими, добавлял плодам рябины впечатление особенного объёма.

Слесари в конторе ютились в каморке под лестницей. Закуток был завален разнообразным барахлом, преимущественно железяками. Ржавые трубы, сгоны, крестовины, проволока в мотках. В углу в деревянных ящиках, переложенные стружкой, одна на другую наставлены раковины. На самом ходу, Андрей еле успел переступить, громоздился сварочный аппарат. На стене косо висел график социалистического соревнования на 1985 год, чуть ниже – вымпел «Ударник коммунистического труда» и выцветший плакат Саманты Фокс с грудью пятого размера в символическом бюстгальтере. Изо рта дивы, как в комиксе, в окаймлении струились слова: «Хочу Степаныча! Кончаю!»

Под этим плакатом тощеватый паренёк, зажав в тисках полоску металла, скрежетал по ней напильником. По параметрам в будущем изделии угадывался кинжал.

Парень обернулся на шаги Рязанцева. Вздёрнул верхнюю губу, показывая плохие передние зубы, один из которых был косо сколот. На морде – прыщи, в ухе – пара сережёк, реперовский чубчик. Один в один его Ленка описала, никаких фоток не надо.

– Привет, Белик! – хлопнул парня Андрейка по плечу. – Ещё одну статью себе точишь?

И отодвинул загородившего спиной верстак парня в сторонку.

– На кой тебе перо? Ты же бегаешь быстро, – Рязанцев накинул на запястье правой руки Беликова браслет наручников, защёлкнул, другой браслет замкнул на своей руке. – Теперь мы с тобой как близнецы сиамские. Отлить не хочешь? Пока возможность есть.

Парень прогундел:

– Чего я сде-елал?

– Поехали в отдел, там будем разбираться. Разговор у нас с тобой долгий… – Андрейка перещупал все карманы Беликова, ничего для себя привлекательного не нашёл.