В понедельник дела не делаются

Кабинет снова наполнился. Вошли понятые, следователь прокуратуры пролез меж стульев на своё место, оперативники рассредоточились вокруг задержанного. Занервничал потерявший место, занятое адвокатом, жердястый Французов.

Проскурин дисциплинированно подписал протокол обыска. Понятых отпустили.

– Давайте допрашиваться, – Максимов взялся за давно заготовленный бланк.

Сизов огляделся вокруг удивлённо. Будто впервые обнаружил, что в кабинете трое милиционеров находятся.

– Василий Сергеевич, я надеюсь, вы внесёте сотрудников в протокол как присутствующих лиц?

Вводная оказалась неожиданной для молодого следователя.

– Запишу, если вам так надо, – сказал он неуверенно.

Начальник РУБОПа шумно поднялся со стула, заслоняя крупными габаритами белый свет в окне.

– В качестве конвоира останется Комаров. Остальных прошу выйти.

И первый, перешагивая через стул, двинул к двери.

Он уже сталкивался с подобными адвокатскими уловками. Присутствие при допросе подозреваемого нескольких вооружённых оперативников могло быть расценено судом как психологическое давление в целях получения признательных показаний.

– Слушаю вас, Игорь Николаевич, – следователь обратился к задержанному, когда в кабинет вернулась тишина.

Проскурин поднял голову. Из пунцового цвет лица его стал землистым, в уголках губ скопилась неприятная белая слизь.

– Я не буду давать показаний.

– Почему так?!

За клиента ответил адвокат:

– Мы, значить, решили воспользоваться правом, предоставленным нам статьей пятьдесят первой Конституции РФ. На данной стадии предварительного следствия. Мы имеем такое право, Василий Сергеевич?

16

Битый час Андрейка Рязанцев безуспешно мучился с полупьяной наглой девкой. Она завалилась в милицию в шесть утра, заявила изнасилование. Дежурный, видя её состояние, не стал поднимать прокуратуру, здраво рассудив: «Протрезвеет да отвалит». Девица не отвалила. Тогда начальник новой дежурной смены спровадил её в группу по тяжким.

Рождающаяся заява, явно левая, ломала все грандиозные планы. Поутру Рязанцев с Маштаковым собирались выдернуть с работы Беликова и плотно заниматься с ним. Ленка Назарова, у которой под конец долгого разговора сложились с операми доверительные отношения (она умоляла не сажать её), советовала начинать с Белика. По словам девушки он – слабак, а Воха наоборот, упёртый.

Вдобавок к этому и Маштакова не было. В девять он прозвонился, сообщил угрюмо, что задержится, и попросил прикрыть, сказать, что он с человеком своим пошёл на встречу.

– К одиннадцати подтянусь, – пообещал Маштаков и положил трубку.

Рязанцев совсем расстроился. Поверит ли начальство в такую отмазку? С учётом того, что вчера в отделе зарплату давали…

Андрейка всегда переживал за Николаича, когда тот начинал бухать. Зачем он это делает и почему не может остановиться на следующий день, Рязанцеву было непонятно. Сам он выпивал мало, по крайней необходимости, всегда старался отговориться. Водка мешала тренировкам, работе. И Юлька, подруга, не переносила пьяных, дома насмотрелась досыта на отцовы выкрутасы.

Как вино меняло Маштакова! Когда Николаич последний раз в начале августа сорвался и три дня не выходил на работу, Титов взял Рязанцева с собой на его поиски. Коллегу они нашли в общаге экскаваторного завода, у какой-то шалавы. Маштаков обрадовался их приходу, начал гоношить на стол, на пол сгребать мусор – чешую рыбью, картофельные очистки.

Андрейка смотрел на него и ужасался. Куда делся уверенный в себе, юморной, головастый старший оперуполномоченный, хват и умница? Зачуханный, в грязной щетине, со свалявшимся волосами и диким взглядом мужик трясущейся рукой подносил ко рту залапанный стакан, давясь пил выдохшееся пиво. С расчёсанной грудью, с наколкой на плече, беспрерывно матерившийся, он нисколько не походил на офицера милиции.

– У тебя совсем крыша съехала, Маштаков?! – Титов вырвал у напарника стакан. – Ты чё в притоне пьёшь? Здесь через одного – судимые. Хочешь, чтобы тебя прирезали?

– Пусть прирежут! – разрыдался Маштаков, сопля повисла у него на носу. – Может, от этого всем лучше станет! Меня уж резали, Лё-оша!

И он выдернул из трусов подол растянутой майки, демонстрируя длинный синий рубец на боку.

Титов знал на Николаича методы, церемониться с ним не стал. Взял за шкирку, как ссанного кота, вытащил из гадюшника, увёз на частнике домой, жене сдал. Ещё два дня после того запоя Маштаков выхаживался. За прогулы ему впаяли неполное служебное соответствие.

Неужто, снова Николаич съехал с катушек? Для него это кранты! На улицу выгонят…

Андрейка психовал, а поэтому с заявительницей Жанной контакта наладить не мог.