В понедельник дела не делаются

– Фоторобот размножить и немедленно раздать всем постам. Завтра с утра отдать в газеты и на телевидение. Исполнение – на МРО! – Птицын наговаривал обязательные мероприятия.

Никто из присутствующих не припомнил бы случая из своей практики, чтобы по фотороботу в средствах массовой информации был установлен преступник.

Зампрокурора Коваленко веско вставил слово:

– Нужно будет гарантировать вознаграждение за достоверную информацию.

Птицын моментально согласился, как будто Коваленко, подобно матросу Родриго де Триана с мачты Колумбовой «Пинты» узрел берег неведанного допрежь континента.

– В обязательном порядке, Виктор Петрович!

Перешли к мужику, которого с улицы Тимофея Павловского притащили «рубоповцы». В отделе он начал быковать, пришлось его урезонивать. По объяснениям мужика выходило, что, будучи сильно бухим, он испугался, что не дойдёт до дома с дружеской попойки и попросил незнакомого мальчика выступить в роли поводыря. Клялся-божился, что ничего дурного в отношении ребёнка не замышлял. Исцарапанное лицо объяснял падением в кусты.

– Козлов Валерий Фёдорович, тысяча девятьсот шестьдесят восьмого гэ рэ, ранее судимый по двести шестой второй[78], холостой, работает на экскаваторном, проживает… – со сложенной в несколько раз бумажки считывал Давыдов.

Козлова негласно показали единственному свидетелю, мальчику Вове. Тот категорически заявил, что это не тот дядька, который увёл Антона.

После воспитательных мероприятий Козлова выставили в коридор и велели ждать. Несмотря на то, что Козлова не опознали, вопрос с ним решён до конца не был. «Рубоповцы» резонно посчитали: пусть следователь прокуратуры определяется, нужен он или нет.

Через полчаса примерно хватились, ан Козлова на месте нет.

И через КПП не выходил он, собака. Стали искать по коридорам, обнаружили на втором этаже, где «обэповские» кабинеты, настежь открытое окно.

– В окошко вылез, нехороший человек! – закончил начальник РУБОПа, вроде даже с юморком.

– Что-то часто в последнее время из милиции стали люди убегать, – Коваленко сквозь очечки в стальной оправе строго посмотрел на Птицына.

Тот выбил пальцами по столу «Спартак – чемпион», покривился и сказал:

– Денис Владимирович, ваше упущение, вам и исправлять.

Езжайте за Козловым.

– Съездим через полчасика. Как раз он до дома успеет добраться.

Маштаков прикинул: «Маловероятно, что вот так – пальцем в небо наткнулись на убийцу, который начал отлавливать в городе похожих друг на друга мальчиков. Просто нагнали конкретной жути на мужика, вот он и сделал ноги. Хотя, пускай на него действительно следователь посмотрит. Фамилия-то подходящая у него… Козлов!»

Свое направление представлялось Михе куда перспективнее. Так и подмывало влезть, но он дисциплинированно ожидал, пока его поднимут. Нетерпеливый же Рязанцев фигурально бил копытом – горячо дышал в затылок, шумно возился у встроенного шкафа.

– Ну давай, Михаил Николаевич, порадуй хоть ты нас, – Птицын посмотрел на Маштакова.

– Установили мы, это самое, одного чёрта, – Миха заглянул в листок, – Есефьев Иван Кириллович, ранее судимый… Живёт на «Рассвете». Интересен тем, что предлагал продавщице одной в павильоне «Магна», фамилия её, это самое, Плетнёва, сниматься в кино… Тоже за десять тысяч, как у нас. Павильон этот – как раз на повороте на «Зою», откуда мальчика увели.

Приметы сходные, но по «первой форме»[79] свидетель наш, Вова, его не признал. Не похож, говорит… Правда, на «первой форме», это самое, пятилетней давности фотка.

– Есефьев за что судим? – спросил Кораблёв.

– Сто пятьдесят восьмая, вторая[80]. Прописан на «Рассвете», там, по ходу делу, и проживает. Он, это самое, на этой остановке постоянно обитал, в этом году семь раз на него там «пэпээсники» протоколы по сто шестьдесят второй[81] составляли. Ещё интересно, что периодически он покупал поштучно в киоске дорогие сигареты. Это я к сомнительной детали в Вовиных показаниях про «Русский стиль».

– Перспективное направление, – выпрямился заместитель прокурора.

Голос его теперь прозвучал живо.

– Но ведь свидетель по паспортной форме не опознал? – Кораблёв вертел в руках незажжённую сигарету.

И сам ответил на свой вопрос.

– Фотка старая…

Птицын протянул руку:

– Дай посмотреть!

Маштакову к столу было не подойти, он передал картонку паспортной формы Петрушину, сидевшему крайним. Опер уставился на прямоугольник чёрно-белой фотографии, в трудном размышлении шевельнул вислым смоляным усом.

Замнач КМ нетерпеливо пристукнул по столу.

– Петрушин, потом рассматривать будете, давайте сюда!

Прежде чем дойти до него, «первая форма» побывала в руках Коваленко и Кораблёва.

– М-да, – неопределённо высказался Птицын, пуская карточку в обратный путь, – морда дебильная. Предложения?

Маштаков переступил с ноги на ногу.

– Машину дайте, Вадим Львович, мы с Рязанцевым сгоняем на «Рассвет». Притащим этого Есефьева. Если нету его дома, установочку проведём. И фотографию может посвежее надыбаем. Делов, это самое, на полтора часа.

– Какие проблемы, берите Палыча и езжайте.