В понедельник дела не делаются

– У Палыча – бак сухой, – встрял всезнающий Борзов. – Может, на «Ниве» съездим? Я за руль сяду.

– Не развалитесь по дороге на запчасти? – засомневался зам начальника криминальной.

– Шибко гнать не будем.

– Тогда раньше утра вас не дождёшься. Всё. Борзов, Маштаков и Рязанцев едут на «Рассвет». РУБОП возвращает на базу своего беглеца. МРО дожидается здесь. Остальные – отдыхать, утром чтоб без опозданий. Я ничего не забыл, Виктор Петрович?

Заместитель межрайонного прокурора выдержал паузу, потом сказал с деловым видом.

– Мне кажется, ещё стоит позаниматься с киоскёршей, которой предлагали в кино сниматься. Фоторобот с ней тоже составить. И вообще пусть она здесь будет, под рукой… Предъявите ей Есефьева для опознания. Только процессуально. Я так понимаю, ещё не факт, что это он. Это ведь пока умозаключения?

Миха хотел сказать, что у продавщицы Плетнёвой – маленькие дети, зачем тащить женщину на ночь глядя, кто её потом обратно повезёт, но волевое решение начальством уже было принято.

– МРО займётся. Съездите на машине дежурной части.

Сутулов схватился за блокнот:

– М-михаил Н-н-николаевич, п-погоди… А-адрес у неё к-к…

какой?

Маштаков продиктовал по памяти.

Птицын направил пульт дистанционного управления в сторону телевизора, стоявшего в самодельной допотопной стенке из ДСП[82], – обязательный атрибут кабинетов провинциального милицейского начальства среднего звена.

После сухого щелчка появилось изображение. Вертлявый, довольный жизнью, весь в мелких кудряшках очкастый Укупник разудало удивлялся:

Маргарита, Маргарита, Маргарита!
Почему я, почему я – не ковбой?!

24

В раздолбанной «Ниве» уголовного розыска водительским сиденьем служил обычный деревянный ящик. Не всё время, конечно… последний месяц. Поэтому рослого Борзова едва было видно из-за баранки. Замок правой передней двери поломался гораздо раньше, из-за чего Маштакову, усевшемуся на командирском месте, пришлось привязывать её веревкой.

– Главное, тормоза сделали! – Борзов повернул ключ в замке зажигания, двигатель забубнил невнятно.

Больше пятидесяти километров в час машина не ехала. На одном светофоре начальник розыска проскочил на мигающий жёлтый, на следующем нахально полез под красный. Чудом не зацепив выкатывавшую на перекресток приземистую «бээмвуху».

– Ну его на фиг, Сан Саныч! – всполошился Маштаков, – Я ещё пожить хочу.

– Не мохай, я профессионал!

Миха осуждающе вздохнул. Год назад профи Борзов на служебной машине сбил пенсионера-велосипедиста. Причинив ему тяжкий вред здоровью, попросту – сложный перелом ноги. Материал в прокуратуре удалось замять, даже дело не возбудили, но строгача начальник УР заимел. Да и возмещение вреда дедову здоровью встало ему в копеечку. Расплатился сполна, чем и избежал жалоб и огласки.

Месяца три потом он не садился за руль и не пил вообще, даже пива. К Новому году отошёл от стресса, вернулся к прежним нормативам.

В рассеянном дальнем свете фар мелькнули две девичьи фигурки, перебегавшие проезжую часть. Короткие юбки, голые белые ноги.

Начальник розыска стукнул по рулевой колонке, отрывисто рявкнул сигнал.

– Шляются по ночам, потом изнасилование заявляют! Дяденька, помоги!

Суеверный Миха, боясь сглазить, настраивал себя, что всё получается слишком просто, что они сусонят пустышку.

«С другой стороны, какое совпадение! И пацанам, и продавщице предлагали сниматься в кино. За одинаковую сумму – десять тысяч рублей. Сколько кинорежиссеров с одинаковыми проектами толчётся в Остроге на одном пятачке? Пять? Десять?

Не-ет, информация цветная!»

Маштаков прикрыл глаза и сразу увидел длинненькое вялое детское тельце, вытянутый затылок, мокрые косички светлых волосков, жуткие рваные раны на виске, на темени, пористую от мацерации кожу маленьких ладошек.

«С-сука! Рвать! На куски рвать таких ублюдков! Сто пудов пи-дор!»

Миха полез в карман за сигаретами, торопливо закурил. От первой затяжки побежала вкруговую голова, в желудке засосало противно. До ужина сегодня дело не дошло. Как и до звонка домой.

«Танюха, наверное, уж на измене вся, думает, я снова закружился. Надо, на-а-адо было прозвониться, предупредить. Девчонки спят давно… Опять отца не дождались».

В возникшей по дороге паузе то, что принято называть совестью, стало грызть Миху нестерпимо.

После тридцати счётчик стал щёлкать гораздо быстрее, чем раньше. Только вот вроде Новый год был, который он проспал в тяжёлом похмельном сне, а уж сентябрь месяц на дворе, очередной Дед Мороз скоро в ворота постучит. «Откройте дедушке!»