В понедельник дела не делаются

На следующее утро наши правоохранители бодро отчитались о поимке особо опасного преступника. По утверждениям пресс-службы УВД таковым является тридцатилетний гр-н Е., нигде не работающий, ранее судимый, да ещё беженец из Таджикистана.

Словом, клиент попался идеальный, и это насторожило нас и заставило провести собственное журналистское расследование.

Результаты расследования обескуражили.

Оказалось, что задержанный не имеет ничего общего с фотороботом, составленным на основании объективных показаний независимого свидетеля. В частности, социальный статус его диаметрально противоположен. Вместо аккуратного человека, курящего представительские сигареты «Русский стиль», задержан опустившийся Е., у которого денег едва хватает на заурядную «Приму».

Свидетели задержания Е., установленные нами, поделились, что их соседа начали избивать в собственной квартире, не обращая внимания на присутствие его престарелой матери. По нашим данным, избиением руководил сам начальник уголовного розыска А. Борзов, известный приверженец незаконных методов ведения допросов. Когда же нам стало известно об участии в этом задержании и оперуполномоченного М. Маштакова, неделю назад упустившего убийцу-рецидивиста, то наши сомнения укрепились. Сопоставляя информацию, что убийство мальчика совершено именно этим беглецом-рецидивистом, имеющим сильные сексуальные отклонения, напрашивается закономерный вопрос: не пытаются ли представители наших доморощенных спецслужб “повесить” тяжкое преступление на невиновного, пряча собственные огрехи? Впрочем, это только версия. Мы открыты для честного диалога и с удовольствием опубликуем на своих страницах мнение руководства милиции и прокуратуры. По всему, точка в этой загадочной истории не поставлена». Н. Прохоров

«Уездное обозрение», № 75(231), 16 сентября 1999 года

Часть вторая

1

К месту халтуры Маштаков добирался комбинированным способом. Доехал до остановки «Улица Тельмана» на пятом троллейбусе. На «Тельмана» сошёл. Пересёк по проторенной тропе угол парка механического завода, вышел на улицу Летнюю, оставшуюся в своём начале одноэтажным частным сектором.

Он специально двинул пешком, благо время пока позволяло. Захотелось Михе, пользуясь случаем, пройти через дворы детства и отрочества. Сто лет здесь не бывал.

В отрочестве они с дружком Вадиком говорили в таких случаях, цитируя популярный тогда советский боевик про басмачей:

– Как изменился родной аул, только люди всё те же![85]

Вокруг детского садика, откуда он, когда во вторую смену учился, забирал сестру младшую, не было прежнего деревянного забора. На дрова, что ли, растащили обыватели?

Вместо детсада здесь теперь располагалась частная школа борьбы.

За последние десять лет больше половины детских дошкольных учреждений в городе перепрофилировали. Под налоговую полицию, под фирмы всякие коммерческие. Ребятишек-то в стране мало осталось, вымираем…

…Зимой по дороге домой Миха с сестрёнкой успевали вываляться во всех встречных сугробах. В прихожую вваливались насквозь мокрые…