В постели с принцем

Кэтрин поморщилась, вспомнив тот скандал между родителями, после которого ей пришлось объяснять сестрам, что такое «грязная шлюха». Мама вообще не отличалась сдержанностью, а после смерти дедушки у нее исчезли последние остатки этого качества. Без своего отца она сочла, что свободна в собственном самовыражении. А это, к сожалению, означало, что она могла сказать что угодно в присутствии детей.

Осознав, что она все еще продолжает рассматривать картинку, на которой мужчина погрузил язык в интимное женское место, Кэтрин поспешила перевернуть страницу. По крайней мере здесь книга не казалась столь безнравственной.

В главе о подарках говорилось о том, каким образом мужчине следует смягчать сопротивление женщины с помощью драгоценностей и прочего. Кэтрин прочитала строчки о цветах: «Дорогие цветы из оранжереи заставляют женское сердце биться сильнее, потому что женщины – создания в первую очередь меркантильные».

Презрительно фыркнув, Кэтрин захлопнула книгу и засунула ее поглубже в ящик письменного стола. Как же мужчины любят думать, что они должны потратить большие деньги, чтобы заставить женское сердце биться быстрее! Однако, по всей видимости, папа рабски следовал этому совету, иначе сейчас Кэтрин не была бы зажата в такие тиски, когда ей во что бы то ни стало необходимо выйти замуж, чтобы войти во владение наследством и расплатиться с семейными долгами.

Шум подъехавшей к дому кареты заставил Кэтрин всполошиться. О Господи, Алек приехал раньше назначенного времени. Проклятие, куда подевались перчатки? Кэтрин вдруг засомневалась, будут ли перчатки с яркими пурпурными пятнами, которые она купила в необычной лавке на Бонд-стрит, сочетаться с фиолетовым костюмом для верховой езды. Может, стоит надеть перчатки более спокойного цвета? В этот момент из гостиной послышались возбужденные голоса.

Сидни!.. О Боже милосердный!

Схватив перчатки, Кэтрин бросилась вниз по лестнице.

– Вы хотите сказать, что Кэтрин едет кататься верхом с Айверсли? – услышала она голос Сидни. – Она должна была приехать на мои поэтические чтения!

Кэтрин не слышала ответа мамы, но очень сомневалась в том, чтобы ее слова успокоили Сидни. Подобрав юбки, Кэтрин ускорила шаг. Она влетела в гостиную как раз в тот момент, когда мама говорила, что поэзия – это вздор и чепуха и она хочет, чтобы ее дочь навсегда о ней позабыла.

Сидни едва не хватил удар, когда он услышал подобную ересь.

– Добрый день, Сидни! – поспешила вступить в разговор Кэтрин. – Что ты здесь делаешь?

Сидни резко обернулся:

– Ты отлично все знаешь. Чтения начнутся через час. Кэтрин сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться.

– Ты ничего не сказал об этом, когда подвозил нас домой вчера вечером. Я даже не имела понятия, в котором часу они начинаются.

Сидни растерянно заморгал:

– Я… гм… так сказать… забыл… гм…

– Я решила, что ты передумал брать меня с собой. Сидни со страдальческим выражением лица повернулся к матери Кэтрин:

– Миссис Меривейл, могу я поговорить с Кэтрин наедине?

– Не могу позволить вам остаться один на один. – На лице миссис Меривейл появилось недоброе выражение. – Тем более когда вы даже не enceinte.

Сидни побледнел при слове «беременность».

– Должен сказать, что нет!

Кэтрин едва сдержалась, чтобы не рассмеяться.

– Мама хотела сказать «не обручены».

Бедняге Сидни надо раз и навсегда усвоить, что не следует прислушиваться к ломаному французскому ее матери.

– Именно это я и сказала, – обиженно проговорила миссис Меривейл.

– Нет, ты сказала, что мы… впрочем, не важно. – Мама все равно не запомнит. – Но пожалуйста, дай нам возможность поговорить наедине.

Миссис Меривейл недовольно фыркнула:

– Хорошо! Но не забывай, что скоро подъедет его сиятельство и вы отправитесь на прогулку.

– Пусть его сиятельство катится в преисподнюю, – пробормотал Сидни, когда миссис Меривейл вышла из комнаты.

Кэтрин вздохнула. Ревность Сидни должна сделать его внимательнее и сговорчивее, заставить перестать дуться. Да и какое право он имеет дуться на нее? Он должен принимать ее такой, какая она есть. Она уже сыта по горло всем этим.

– Послушай, – начал Сидни, удостоверившись, что миссис Меривейл ушла, – я не хочу, чтобы ты находилась рядом с Айверсли.

Это высокомерное заявление возмутило Кэтрин.

– Ты должен был думать об этом вчера вечером, когда привез меня сюда, не сказав ни слова.

– Я признаю, – с явно огорченным видом сказал Сидни, – что был груб, но я не ожидал…

– Что я приму приглашение другого мужчины? Или у меня появятся другие планы? Или что твое поведение во время ужина не даст мне оснований посчитать, что ты умываешь руки?

– Что? Этот дьявол Айверсли нашептывает тебе такие мысли? Я всегда был намерен жениться на тебе, Кит! И ты знаешь это.

– Очень странный способ демонстрировать свои намерения.

– Проклятие, я знаю, что вел себя ужасно по отношению к тебе вчера вечером, но это было вызвано твоим флиртом с Айверсли.

– Я не флиртовала…