В преддверии бури (СИ)

Корис не ответил, уставившись на огонёк. Такого просто не могло быть. Только сигнал оператора способен пробиться сквозь Грань. Остальные же огоньки будут светиться только если члены квинты находятся в одном мире. И при этом, разумеется, живы. Что же получается, Кан, давно уж почитавшийся мёртвым, на самом деле жив и здоров? Да ещё и находится в этом мире? Разве возможно такое совпадение?

У командира перехватило дыхание.

«Ты неверно задаёшь вопросы, — строго оборвал он сам себя. — Кан пошёл за девочкой. Не знаю, как он сумел выбраться с путей за Гранью, но в этот мир его привела она. А в твоей квинте — её брат, и ты сам ещё недавно пребывал в сомнениях, не отразится ли это родство, помноженное на чувство вины, на выходе. Вот ты и получил ответ. Причём неизвестно, жива ли сама девочка, но и так понятно — она была в этом мире. И Арэн это почувствовал».

— Командир?

Корис поднял глаза на искателя.

«Нет, нельзя ему ничего говорить. Пока нельзя. Он наверняка бросится её искать, забыв про всё. А нам до зарезу нужно найти Портал и выяснить, что случилось с Эрис и Перекрёстком — это сейчас важнее, многажды важнее, чем погоня за призраками прошлого. Если девочка выжила тогда, то уж сейчас, проведя десять лет в этом мире, наверняка не нуждается в помощи. Да и Кан тоже. Поэтому сначала — дело, а уж потом…»

Дав себе зарок обязательно вернуться, Корис принял решение.

— Квинта, — бесцветным голосом выдавил он из себя, заставляя разум поступить так, как велит долг. — Слушай мою команду. Поскольку связь с Перекрёстком прервана, и все штатные способы возврата не сработали, мы прибегнем к иному варианту. Арэн, мне нужно, чтоб ты нашёл Портал.

* * *

Эрис дремала, свернувшись клубочком прямо в огромном операторском кресле, как делала всегда. Она никогда не позволяла себе покинуть вверенную ей квинту даже на самый краткий миг, хоть и знала — связь с дриммерами не прервётся от этого. Даже дремота её была весьма поверхностной — то и дело рыжая открывала глаза, бросала внимательный взгляд на помаргивающую мириадами хаотично разбросанных огоньков подковообразную тумбу. И закрывала, только лишь убедившись, что всё в порядке, и один из этих огоньков — зелёный, точно молодая весенняя трава, — светится ярче других.

Она не знала, день ли сейчас или ночь в том мире, где находились доверившиеся ей дриммеры во главе с Корисом, равно как и не могла знать, что там происходит. Но тончайшая (и крепчайшая) нить, связывающая её с симпатичным молодым искателем, оставалась спокойной, а значит — помощь квинте не требуется. Дриммеры успешно вышли под чужое солнце и, и у них всё хорошо.

Перемежая дрёму такими мыслями и короткими взглядами на огоньки, Эрис коротала то странное время, что на Перекрёстке миров принято называть ночью. А под утро её сморил, наконец, крепкий, спокойный сон… почти тут же нарушенный донёсшимся с улицы грохотом.

Огоньки на тумбе моргнули — раз, другой, — цифры в окошках сбились, враз покраснев — и погасли. Поблёк свет стеклянного шара с газовой лампой, подвешенного под потолком, будто кто-то перекрыл доступ топливу.

Ничего не понимая спросонья, Эрис вскочила, уставилась на почти угасшую лампу.

— Что происходит? — вслух спросила она. Будто в ответ лампа под потолком на миг разгорелась ярче — и угасла окончательно, оставив рыжую в почти полной темноте. Неверный свет лился только из окон, но его не хватало — слишком высоко над твёрдой поверхностью Перекрёстка возносилась башня Центра, седьмая, как принято было её называть. Но зато отсюда, сверху, открывался прекрасный вид на то, что происходило внизу, на площади. Эрис, не раздумывая, метнулась к занимавшему всю стену позади саркофагов окну — и застыла в ужасе от увиденного.

К Центру со всех ног неслась толпа: насмерть перепуганные матери тащили ребятишек постарше, отцы несли на руках младших. Операторы, следящие, дриммеры и простые жители — все они, оглашая Перекрёсток переполненными ужаса криками, спотыкаясь, падая и — если повезло не быть затоптанными паникующей толпой, — поднимаясь, бежали к Центру. Стражники у ворот, даже не пытаясь навести порядок, просто заталкивали везунчиков внутрь, стараясь не допустить затора.

— Да что такое? — прошептала рыжая, не в силах поверить в увиденное. Взгляд её устремился дальше, в темноту, к подсвеченным притушенными по ночному времени лампами Дорогам — и волосы на голове зашевелились, будто живые.