В прятки с отчаянием (СИ)

Пока мы были на станции безупречных, Оракул выпустил свою армию и на город произошло нападение, но бесстрашные смогли отбить атаку благодаря тому, что находились в полной боевой готовности. Трою и Ричи удалось выяснить о безупречных и их намерениях изучая результаты работы мозга Риза под сывороткой симуляции. Комбинация безупречных в отношении Дея Идриса была сложной и запутанной, ложные воспоминания, постепенное внедрение в город еще с детского возраста… Они заставили своих детей верить, что они на станции, ведь я совершенно четко видела мыслеобразы Риза, когда он мне посылал вид из космоса… Это почти невозможно все охватить, но это сработало. Все оказалось не так, как мы думали, не так, как на самом деле. Они не смогли взять нас силой, и они запутали нас окончательно, а потом внедрили своего человека, чтобы… он, вернувшись, помог им окончательно захватить власть над нами. Как же больно думать об этом, просто невыносимо… Однако им не удалось просчитать ни Троя с Ричи, которые поняв, что за ними идет охота приняли решение разделиться, ни Зейна, который, похоже, прочувствовав человеческие эмоции, как-то изменился и помог нам всем выбраться…

Судя по открывшемуся мне виду с пассажирского вертолета, на котором меня доставили в город, битва была ожесточенной и кровавой. То тут, то там виднелись обломки керноклатеров и наших вертушек, вся прерия со всех сторон стены усеяна дымящимися обломками роботов... отчего моментально начинали слезиться глаза. А, может быть, это от осознания того, какой ценой нам далась эта победа... И ценой скольких жизней теперь мы устанавливаем мир. Свой мир. Это долгое противостояние, длившееся не одно десятилетие, выжегшее на наших душах незаживляемые раны, наконец, закончилось. Наверное, так всегда бывает — когда заканчивается что-то, кажущееся бесконечным, возникает ощущение, будто все обрывается в одночасье. Конечно, нам еще долго разгребать последствия этой войны, длившейся так долго, но теперь только нам самим решать, как мы будем жить дальше. Какой будет наша жизнь и как ее строить.

И я что-то даже делала: ходила, разговаривала, дышала, и сердце, как назло, продолжало биться… С душевными разговорами никто не лез, все свои раны зализывали, а я закрылась на чердаке и рисовала, рисовала все то, что не могла выплеснуть из себя ни словом, ни криком, мечтая воссоздать себе новый, счастливый мир, в котором нет такой отчаянной боли… Рисовала, словно у меня волшебные карандаши, которыми я нанесу несколько штрихов, и рисунок оживет, вернет мне все: глаза, с отражением солнца в радужке, нахмуренные брови с тонким шрамиком, растянутые в улыбке пухлые губы и бережные руки, в кольце которых так тепло, так уютно и не страшно. Вернет мне ЕГО всего. Пожалуйста, вернись! Ох, Риз, мне так тебя не хватает…

И придирчиво слушала тишину, захлебываясь черной пустотой и медленно угасая, ожидая тихого, ласкового голоса. Самого любимого голоса с нежными нотками. А вдруг он выжил? Вдруг, вот сейчас, прямо сейчас он позовет меня! Расскажет, как сильно любит, что вернется и больше никогда не оставит меня одну. Что всегда будет рядом. Я вслушивалась каждую секунду, но тишина оставалась пустой, заполняясь лишь болью, выворачивая и без того сплошь изодранную душу наизнанку, не сразу осознав, что и способности мои без связи с ним, постепенно испаряются. Вскоре я перестала слышать мыслеформы людей, иногда улавливая лишь отголоски самых ярких эмоций, и то на уровне какой-то почти невидимой грани, сходящей на нет, становясь самым обычным человеком, прячущимся под ледяной коркой отчуждения, впустив в душу мрачный холод. Одиночество душило час за часом, день за днем, неделя за неделей, но я искала, шепча как мантру, как заклинание повторяя, что найду его обязательно. Словно сама хотела поверить.

Человек не может без сна. Но и сны были муторные, вытягивающие душу, мрачные. И вместо сердца поселился студеный булыжник, и дышать становилось тяжело, и рвалась душа из тела от невыносимой тоски. Сны были всегда одинаковыми, пугающими. Темная, пустая Яма с провалами черных проходов, в бесконечных лабиринтах которой летает сквозняк. Холодная и мрачная громада бездушного камня. Вокруг много людей, но они меня не видят и не слышат, как бы громко я ни кричала. И равнодушные лица размыты, словно блеклые пятна.

А я бегу по плитам полов, спотыкаясь и падая, по дребезжащим крутым лестницам и мосту над пропастью, прочь-прочь-прочь, ноги, ослабевшие, подкашиваются, не слушаются, но я все равно бегу, опираясь на влажные высокие своды стен, ища того единственного, кто меня может услышать. Зову! Но вокруг пусто, только размытые, безучастные силуэты без лиц. Крик рвет горло, но никто не реагирует, будто меня и не существует.