В прятки с отчаянием (СИ)

Мне не хочется ничего отвечать, просто осторожно тянусь к нему, взяв его лицо в ладони, осторожно оглаживая ссадины и синяки, и приближаю губы к его губам на несколько томительно долгих секунд, невесомо касаясь уголка рта, робко пробуя на вкус. Они припухшие, солоноватые от крови, но мягкие и теплые, как и раньше, и в то же время, это будто что-то совсем новое. Ой, чье же это сердце так грохает… кажется, оно сейчас просто лопнет…

Дыхание перехватывает, когда влажные губы приоткрываются навстречу, отвечая на ласку. Нежно, неторопливо, боясь спугнуть. А сильные руки притягивают к себе теснее. И что теперь делать? Как себя вести? Зачем я, вообще, это делаю? А он целует снова, полностью перехватив инициативу, целует уже жадно, напористо, лаская языком, обвивая руками мое тело, гладя пальцами спину. И совершенно не получается сдержаться, лишившись рассудка. Пальчики сами уже гуляют по его крепкой шее, затылку, путаются в темных прядях волос, заставляя судорожно вздыхать и вздрагивать.

Джай прижимает меня еще сильнее, ловя губами каждый загнанный вздох, и остается только тонуть в этих теплых прикосновениях, сильнее впиваясь пальцами в его кожу, охая, когда он прихватывает мою нижнюю губу зубами, резковато, и сразу же нежно заглаживая… По телу расходятся мурашки, спина выгибается под горячими ладонями, а низ живота затапливается сладким напряжением. Похоже, я переоценила свои возможности по контролю эмоций. Ну, или недооценила желания тела… Черт, этого откровения становится слишком, слишком много, вынудив оторваться от мужчины и глубоко вздохнуть.

— Вернись ко мне, Люс, — шепчет он, справившись с голосом, пока я не могу решиться открыть глаза, чтобы заглянуть в его кофейный космос. Знаю ведь, что там увижу — неприкрытое желание, которое и так ощущается в напрягшемся, пышущим жаром теле, и затуманенный взгляд, сияющий огоньком победителя, полностью почувствовав отдачу на свои прикосновения. Он касается моей щеки кончиками пальцев, легонько, погладив заливающуюся румянцем кожу, осторожно скользит пальцами ниже, приподнимая лицо. Боже мой, лучше б я не приходила… теперь я и в глаза ему не смогу смотреть, вспоминая эти поцелуи… И забыть их не смогу… Что же я наделала? Пожалуй, отец был не так уж и неправ, советуя держаться от него на расстоянии. — Я страшно скучаю и, вообще, жалею, что даже на миг тебя отпустил…

— Мы с тобой все это уже обсуждали, Джай. И решили остаться друзьями… — я старательно отвожу глаза в сторону, сжимая запрыгавшие пальцы, губы все еще печет и сердце трепыхается.

— Но целовала ты меня с явным удовольствием, — лукаво посматривая, заявляет Джай. Впрочем, ведь правду говорит, меня к нему тянет, несмотря ни на что, только это ничего не меняет. Одно дело испытывать к человеку привязанность, физическое влечение, и совершенно другое — любить. А, может быть, это и есть любовь? Как это понять? Он мне бесконечно дорог, мне с ним весело, есть о чем поговорить, да и что уж там, его поцелуи забыть слишком сложно, но... Почему же кажется, что должно быть все по-другому... Иначе. И чувства к нему, болезненно выворачивают всю душу. — Я все понимаю, ты обиделась на измену, я у тебя просил прощения, все объяснил тебе, что это вышло случайно, я не хотел и, вообще, там все было несерьезно, ты меня даже простила, а потом… придумала какую-то ерунду…

— Вот потому и нет, — пробормотала я, не желая ни оправдываться, ни вновь объяснять то, что Джай не поймет, пропустив мимо ушей в очередной раз. — Непонимание! Ты считаешь, что все это ерунда, а для меня это важно!

— Да в чем я тебя не понимаю? Ну в чем? — стараясь не выходить из себя, нетерпеливо вскинул он руками. — Тебе не нравится, когда тебя опекают и намекают на то, что ты девчонка! Окей, я перестал. Тебе не нравятся мои подружки? Я от всех избавился! Я даже твои странные и ненужные увлечения принимал как должное… что тебе еще надо?

— Мои увлечения не странные! И нужные! — Вот так всегда, хоть кол на голове теши. Мне не нужно, чтобы он переступал через себя, принимая меня такой, какая я есть, эта искренность должна идти от души. А Джай только тыкает на мои, с его точки зрения, странности, ни разу не догадавшись поинтересоваться об истинных причинах, какую пустоту и нехватку чего-то давно потерянного внутри, я пытаюсь заполнить своими увлечениями. — И если я бесстрашная, это не значит, что у меня не может быть других желаний, кроме как безумно рисковать своей жизнью на каждом шагу…

— Да никто от тебя этого и не требует! Не нравится тебе по крышам прыгать — никто тебя не заставляет! Но скажи мне, как твои каракули помогут тебе в бою? Ты что, зарисуешь противника до смерти? — безжалостно заключил он, снова обидев своими насмешками, и весь этот клубок недосказанности туго стянулся вновь вокруг сердца.

— Ты самовыражаешься, когда нарываешься на драки каждый день, а я рисую… Нет, тебе этого никогда не понять и не объяснить. Вот потому и нет, Джай.

— То есть, ты хочешь сказать, что целоваться со мной тебе нравится, но ты ко мне не вернешься, потому что я не понимаю твоих каляк?