В присутствии врага

Она вышла к остаткам сторожевой башни с воротами. Самих створок, когда-то прикрепленных к старым камням, уже не было, оставалась только арка, над которой она с трудом различила выцветший герб. Она остановилась в нише и прислушалась. Птицы угомонились. Ночной ветерок шуршал листвой деревьев, растущих за стеной замка. Но не было слышно ни голосов, ни шагов или ни шороха. И ничего не было видно, кроме двух изломанных силуэтов башен, поднимающихся в темное небо. В них были сделаны узкие продолговатые проемы, которые днем пропускали солнечный свет на каменные ступеньки винтовых лестниц внутри башен. Через эти же прорези она бы увидела даже тусклый свет, если бы Робин Пейн выбрал какую-то из двух башен для того, чтобы держать там в заложниках Лео Лаксфорда. Но кругом было темно. Значит, Робин где-то в том строении, крышу которого Барбара заметила примерно в двадцати ярдах от дальней башни.

Это строение казалось расплывчатым темным пятном. На всем пространстве между этим строением с остроконечной крышей и той аркой, где она стояла в густой темноте, спрятаться было негде. Как только она отважится выйти из-под арки и из-под деревьев и кустов у стены, ее прикрытием будут только груды камней от фундамента, указывающие на место, где когда-то находились жилые комнаты замка. Барбара тщательно изучила эти груды камней. До первой из них около десяти ярдов, и, если спрятаться с нужной стороны, ее не будет видно.

Она прислушалась. Ничего, кроме ветра. Барбара бросилась к камням.

Здесь, приблизившись еще на несколько ярдов к оставшимся от замка развалинам, она смогла лучше рассмотреть, что это было. Она различила арку готического сводчатого окна и какое-то украшение на коньке крыши, вырисовывающееся на фоне сумрачного неба. Присмотревшись, она разобрала — это был крест. Значит, все это строение — часовня.

Барбара впилась взглядом в окна. Она ждала, что в них появятся проблески света. У него ведь с собой фонарик. Он же не мог действовать в полной темноте. Наверняка через мгновение он чем-то себя выдаст. Но она ничего не видела.

Ее ладонь, сжимающая железный рычаг от домкрата, стала влажной. Она вытерла ее о брюки. Изучила следующий отрезок открытого пространства и сделала еще одну перебежку ко второй груде камней.

Здесь она увидела, что вокруг часовни выстроена еще какая-то стена, ниже, чем внешняя стена замка. Небольшая башня, очертания которой повторяли форму самой часовни, скрывала темную продолговатую деревянную дверь. Дверь была закрыта. Еще один отрезок в пятнадцать ярдов отделял ее от этой башни часовни. Пятнадцать ярдов, на протяжении которых единственным укрытием могла бы служить скамейка, поставленная для туристов, чтобы они могли любоваться тем немногим, что осталось от средневековой крепости. Барбара метнулась к скамейке. А от скамейки бросилась к стене часовни.

Прижимаясь к стене, она двинулась вдоль нее, сжимая в руке рычаг домкрата и едва позволяя себе дышать. Так она добралась до дверей башенки и остановилась, вжавшись спиной в стену. Прислушалась. Сначала только ветер. Потом звук пролетающего где-то высоко в небе самолета. Затем еще какой-то звук. И довольно близко. Скрежет металла по камню. Барбара вздрогнула от этого звука. Она осторожно подобралась к двери. Нажала на нее ладонью. Дверь поддалась и отошла на дюйм, потом еще на дюйм. Барбара заглянула внутрь.

Прямо напротив темнела часовня. И ее сводчатые окна были такими же черными и слепыми, как и другие. Выложенная камнями дорожка поворачивала за угол, и, проскользнув в дверь башенки, Барбара наконец увидела отблески света, идущие оттуда. И вновь до нее донесся тот же звук — металл о камень.

Вдоль стены, окружающей часовню, буйно разрослась какая-то зелень, перекрывая каменную дорожку ветвями, листьями, вьющимися стеблями и цветами. Местами этот бордюр был затоптан, и, приглядевшись, Барбара была готова поклясться, что следы эти оставлены не туристами, рискнувшими забраться в эту глухомань.

Она пересекла дорожку и приблизилась вплотную к самой часовне. Прижимаясь к ее стене, добралась до угла. Здесь она остановилась и вновь прислушалась. Сначала она опять услышала ветер, он то усиливался, то затихал в кронах деревьев на склоне холма. Потом повторился металлический скрежет о камень, теперь уже резче. Потом она услышала голос.

— Если я говорю — пей, ты будешь пить.

Это был Робин, но не тот Робин, которого она знала раньше. Это не был нерешительный и неопытный констебль уголовной полиции, с которым она разговаривала все эти несколько дней. Сейчас она слышала голос преступника и убийцы.

— Ты меня понял?

В ответ раздался детский голосок, пронзительный и испуганный:

— Но у него не такой вкус. У него вкус…

— Мне нет дела, какой у него вкус. Ты его выпьешь, как я тебе сказал, и радуйся, что тебе предлагают выпить самому, не то я волью его тебе в глотку насильно, понял? Тебе понравилось это в прошлый раз?