В присутствии врага

Ее сердце радостно забилось от перспективы поехать в Корнуолл — солнце, морской ветер и Томми, мысли которого не прикованы к работе.

— Это так замечательно, дорогой!

— Ты сможешь освободиться?

— Когда?

— Завтра вечером. Или послезавтра.

Хелен не представляла, как она сможет это сделать. Но она также не представляла, как сможет сказать об этом Томми. Ее работу у Саймона можно было в лучшем случае назвать работой по свободному графику. Даже когда время поджимало или нужно было срочно представить в суд результаты экспертизы, прочитать в университете лекцию или подготовить курс, Саймон был самым сговорчивым работодателем — если вообще его можно было назвать работодателем по отношению к Хелен. За последние несколько лет работать вместе в его лаборатории стало для них привычкой. И это никогда не оформлялось официально. Так что едва ли это прозвучит убедительно для Томми, если она заявит, что Саймон не пойдет навстречу ее желанию поехать в Корнуолл на несколько дней. При обычных обстоятельствах он бы и слова не сказал, и Томми это было отлично известно.

Конечно, обстоятельства, с которыми они столкнулись сейчас, не были обычными. Потому что при обычных обстоятельствах она бы не стояла посреди кухни с нетерпением ожидая, когда закипит вода, чтобы у нее появился еще один повод увильнуть от необходимости придумывать такой вариант правды, который не был бы явной ложью. Потому что мысль о необходимости лгать Томми была ей невыносима. Потому что она понимала, что он распознает ее ложь и будет гадать о причинах, побудивших ее к этому. Потому что у нее было прошлое, почти так же богатое событиями, как и его собственное, а когда любовники начинают хитрить — любовники, обладающие сложным прошлым, в котором, к сожалению, не нашлось места друг для друга — всегда есть опасность, что что-то из этого прошлого неожиданно проскользнет в их общее настоящее. Не так ли происходит сейчас? И не об этом ли сейчас думает Томми?

«О, Боже, — подумала Хелен. У нее закружилась голова. — Закипит этот чайник когда-нибудь?»

— Мне понадобится полдня, чтобы поработать с документами на право наследования, если мы когда-нибудь до них доберемся, — говорил тем временем Томми, — но после этого все время — наше. И ты могла бы провести эту половину дня с мамой, да?

Могла бы, конечно, могла бы. Она не виделась с леди Ашертон — как бы сказала Айрис — с тех пор, как их «дела с Томми, наконец, приобрели официальный статус». Правда, они разговаривали по телефону. И обе согласились, что следует многое обсудить относительно будущего. Представлялся удобный случай это сделать. Мешало только одно — она не могла уехать. Во всяком случае завтра, а скорее всего, и послезавтра — тоже.

Что ж, пришел момент сказать Томми правду: «Мы тут расследуем одно дельце, дорогой, — Саймон и я. Что за дельце, спрашиваешь? Да ничего особенного, так, пустяки. Не о чем особенно беспокоиться. Правда».

И получится еще одна ложь. Ложь, помноженная на ложь — ужасающая путаница.

Хелен с надеждой посмотрела на чайник. Как бы в ответ на ее мольбу он начал пыхтеть. Наконец чайник выключился, и она бросилась заваривать чай.

А Томми все говорил:

— …и видимо, они решили нагрянуть в Корнуолл и отпраздновать там. Я думаю, это идея тети Аугусты. Она на все готова ради праздника.

— Тетя Аугуста? — переспросила Хелен. — О чем это ты, Томми? — и только теперь сообразила, что, пока она обдумывала, как бы получше ему соврать, он разглагольствовал об их помолвке. — Извини, дорогой, — сказала она. — Я немного отключилась — как раз думала о твоей маме, — она налила в заварочный чайник кипятку, энергично его встряхнула, пошла к холодильнику и долго там копалась в поисках молока.

Томми молча наблюдал, как она ставит фарфоровый чайники все, что нужно для чая, на деревянный поднос.

— Давай приземлимся в гостиной. К сожалению, дорогой, у меня кончился «Лэпсэнг Соучонг», придется тебе довольствоваться «Эрл Греем». — Она подхватила поднос, и тут он не выдержал:

— Что происходит, Хелен?

«Черт!» — подумала она, а вслух произнесла:

— А что, собственно, происходит?

— Не надо, — сказал он. — Я ведь не идиот. Что у тебя на душе?

Хелен вздохнула, решив прибегнуть к варианту полуправды.

— Нервы. Извини, — а про себя подумала: «Не давай ему возможности задавать вопросы». И, чтобы опередить его, быстро проговорила: — Наши отношения теперь стали другими. Наконец, все определено. И невольно думаешь, как все сложится.

— У тебя, кажется, душа в пятки уходит при мысли о предстоящей свадьбе?

— Душа в пятки? Вовсе нет, — улыбнулась она. — Но пятки у меня и без того болят. Не знаю, о чем я думала, покупая эти туфли. Травянисто-зеленые, в точности под цвет костюма, но такие несусветные мучения… Часам к двум я уже могла совершенно четко себе представить, что должны испытывать нижние конечности распятого на кресте. Иди-ка лучше, разотри эти мои бедные конечности. И расскажи, как у тебя прошел день.