В присутствии врага

— Не считай меня круглой идиоткой. Мы оба знаем, каковы твои политические пристрастия. Ты бы хотел отправить правительство в отставку. Но тебе не приходило в голову, что ты рискуешь разрушить свою собственную карьеру, если станет известно, что ты имеешь отношение к Шарлотте?

— Я с самого начала сказал тебе, что готов признать перед всем миром, что я ее отец, если это нужно, чтобы…

— Я говорю не об этом, Дэнис. Старые истории далеко не так интересны, как текущие события. И тебе, конечно, это известно лучше, чем кому-либо. Нет, я говорю о более недавней связи, чем твое отцовство, — она чуть выделила голосом последнее слово и откинулась на спинку стула, так как принесли кофе.

Официант нажал на металлический плунжер кофеварки. Спросив Дэниса, не желает ли он еще один «Перье» и получив утвердительный ответ, он поспешил выполнять заказ. Дэнис в это время изучающе смотрел на Ив. Его лицо выражало недоумение, но он воздержался от комментариев, пока они снова не остались одни.

— Более близкой по времени связи между мной и Шарлоттой не существует, — сказал он.

Она задумчиво помешивала кофе, тоже наблюдая за ним. На его лбу, почти у кромки волос, кажется, выступили мельчайшие бусинки пота. «Что вызвало их появление? — думала она. — Усердие, с каким он притворствует, или опасение, что ему не удастся успешно довести до конца эту сцену, прежде чем в типографию попадет завтрашний номер его непристойной газетенки?»

— Боюсь, что более близкая по времени связь есть, — возразила она. — И я хочу, чтобы ты знал — твой план, так, как ты его задумал, не сработает. Ты можешь держать Шарлотту в заложницах сколько тебе угодно, Дэнис. Это не повлияет на конечный результат. Тебе придется ее вернуть. И я позабочусь, чтобы тебе предъявили обвинение в похищении. Что, смею предположить, не пойдет на пользу ни твоей карьере, ни твоей репутации. Хотя, разумеется, это даст потрясающий материал для газеты, редактором которой ты уже не будешь.

Он пристально смотрел ей в глаза. Она заметила, как расширились его зрачки. Несомненно, он пытался оценить, в какой степени ее слова — блеф.

— Ты сошла с ума! — воскликнул он. — Шарлотта не у меня. Я не держу ее у себя. Я не крал ее, черт возьми! Я… даже не знаю…

Смех за соседним столиком прервал его. Три покупательницы только что устало плюхнулись на свои стулья. Они громогласно обсуждали достоинства фруктового пирога по сравнению с лимонным тортом с точки зрения восполнения энергетических затрат после дня, проведенного в «Хэрродсе».

Подавшись вперед, Дэнис быстро проговорил:

— Проклятье! Ивелин, лучше послушай меня. Это правда. Правда. Шарлотта не у меня. Я понятия не имею, где она. Но кто-то это знает, и полтора часа назад он звонил мне.

— Как ты утверждаешь, — вставила она.

— Как было на самом деле, — возразил он. — Ради Бога, зачем бы я стал все это затевать? — он схватил салфетку и скомкал ее в руке. Потом продолжил более спокойно. — Постарайся выслушать меня, ладно? — Он оглянулся на соседний столик, где покупательницы громко высказывались в пользу лимонного торта, и снова повернулся к Ив.

Стараясь не привлекать внимания ни к своему лицу, ни к словам, как бы давая ей понять, что для него так же важно, как и для нее, чтобы никто не знал об их встрече (отлично сработано — мысленно поздравила она его), Дэнис пересказал ей разговор с похитителем.

— Он требует, чтобы публикация была в завтрашнем номере. Сказал: «Я хочу, чтобы сведения о твоем первом ребенке были в газете, Лаксфорд. И на первой странице. Я хочу, чтобы ты написал об этом сам, без обиняков и ничего не опуская. Особенно ее имя. Я хочу прочесть ее имя. Я хочу всю эту чертову историю целиком». Я объяснил ему, что это вряд ли возможно. Сказал, что сначала мне нужно поговорить с тобой. Что не меня одного это касается и что нужно принимать во внимание чувства матери.

— Как это благородно с твоей стороны. Ты всегда был готов встать на защиту чувств других людей, — Ив налила себе еще кофе и добавила сахара.

— Его это не тронуло, — сказал Дэнис, пропуская мимо ушей ее колкость. — Он спросил, с каких это пор меня начали волновать чувства матери.

— Не лишено проницательности.

— Да послушай же ты, наконец! Он сказал: «Разве ты когда-нибудь заботился о матери ребенка, Лаксфорд? Может, когда ты делал это дело? Или когда сказал ей «давай поговорим»? Вот и поговорили. Не смеши меня, ты, моралист хреновый». И это навело меня на мысль… Ивелин, должно быть, это кто-то, кто был тогда на конференции в Блэкпуле. Мы тогда с тобой много разговаривали. Так это начиналось.

— Я знаю, как это начиналось, — ледяным тоном проговорила она.

— Мы думали, никто нас не замечает, но, видимо, где-то мы допустили ошибку. И с того момента кто-то, затаившись, выжидал подходящего момента.

— Чтобы?

— Чтобы уничтожить тебя. Слушай, — Дэнис придвинул свой стул ближе к ней. Она успешно подавила в себе желание отодвинуться. — Несмотря на то, что ты думаешь о моих намерениях, это похищение не направлено против правительства в целом.