В присутствии врага

— Констебль его прогнал, — она ухмыльнулась. При виде ее зубов Хелен мысленно дала себе клятву чаще посещать дантиста. — А как же? Я сама видела. Этот малый полетел в мусорный бак и стал вопить что-то о «грубости полиции». А вообще-то, это он, Пьюмен, позвонил в полицию. Его и спрашивайте.

— Не могли бы вы описать…

— Гм-м. Могла бы, отчего бы нет. Такой представительный, деловой. Волосы черные, как его фуражка. Красивый, аккуратный — ничего не скажешь. Усики такие под носом. Взгляд такой строгий, в общем, выглядел как положено — не придерешься.

— Ах, Боже мой, извините, — Хелен старалась по-прежнему говорить терпеливо и любезно. — Я имела в виду этого бродягу, а не полицейского.

— А, этого… — женщина опять утерла нос. — Одежда коричневатая, вроде как у военных.

— Цвета хаки?

— Именно. Весь такой мятый, будто в ней и спал. Ботинки грубые. Без шнурков. Рюкзак или как там его… такой здоровый.

— Вещевой мешок?

— Ага.

Такое описание могло соответствовать тысячам мужчин, постоянно слоняющимся по улицам Лондона. Хелен попыталась выудить из собеседницы еще кое-что.

— Может быть, вы заметили еще какие-нибудь детали по внешнему облику? Волосы, к примеру, лицо, фигура.

Этого вопроса задавать не следовало. Женщина расплылась в ухмылке, и Хелен опять имела счастье насладиться видом ее зубов.

— Я больше смотрела на полицейского, чем на этого. Такая задница у этого копа — ну, просто прелесть. Я страсть, как люблю, когда у мужиков такая маленькая обтянутая задница, а вы?

— Несомненно. Я страстная поклонница мужских ягодиц, — сказала Хелен. — Ну, а что касается бродяги…

Она смогла вспомнить только волосы.

— Такие, пожалуй, седоватые. Торчали, как солома из-под вязаной шапки. А шапка… — она задумчиво провела ногтем указательного пальца по деснам над верхними зубами и внизу, между двумя передними резцами, — по цвету — темно-синяя. Пьюмен позвонил полицейским, когда он полез в его мусорный бак. Пьюмен, небось, лучше меня знает, как он выглядел.

Пьюмен, к счастью, и в самом деле знал. И, к еще большему счастью, оказался дома. Он сценарист, объяснил мистер Пьюмен, и Хелен прервала его работу на середине предложения, поэтому, если можно, покороче…

Хелен, не вдаваясь в долгие объяснения, сразу спросила о бродяге.

— О, да. Я его помню, — сказал Пьюмен и представил Хелен такое детальное описание, что она изумилась его наблюдательности.

Этому человеку, по словам Пьюмена, было лет пятьдесят-пятьдесят пять, примерно пять футов десять дюймов роста, лицо смуглое с резкими морщинами, как будто от долгого пребывания на солнце, губы так ужасно обветрены, что кажутся белыми от омертвевшей кожи, руки грубые, заскорузлые, на тыльных сторонах ладоней еще не зажившие порезы, брюки поддерживаются бордового цвета шнурком, продетым вместо ремня. И, в заключение сказал Пьюмен, один из его ботинков имеет утолщенную подошву.

— Как это?

— Ну, знаете, одна подошва примерно на дюйм толще, чем другая. Может быть, полиомиелит, перенесенный в детстве, — он по-мальчишески рассмеялся при виде изумления на лице Хелен. — Писатель, — произнес он в качестве пояснения.

— Простите, не поняла.

— Он мне показался интересным персонажем, поэтому, увидев, как он копается в мусоре, я набросал описание его внешности. Кто знает, может, когда-нибудь и пригодится.

— И, если верить вашей соседке, позвонили в полицию, — Хелен неопределенно махнула рукой в сторону противоположного дома, где, как она заметила, за ней наблюдали через щелку между занавесками.

— Я? — он пожал плечами и покачал головой. — Н-нет. Бедняга. Я бы не стал жаловаться на него копам. Вряд ли ему было чем поживиться в моем мусорном баке, но он был целиком к его услугам. Это, наверное, сделал кто-то другой. Возможно, миссис Шикель из дома 10, дальше по переулку. Она из тех, кому самим не пришлось хлебнуть лиха, все слишком легко давалось. Вы представляете, что это за люди, да? У них нет никакой терпимости к падшим. Должно быть, раз предупредила бедолагу — он не исчез, она и позвонила копам. И продолжала звонить до тех пор, пока они не приехали и не прогнали его отсюда.

— Вы видели, как его прогоняли?

Мистер Пьюмен ответил, что не видел. Видел только, как тот копался в мусоре. Мистер Пьюмен не мог точно сказать, сколько времени бродяга болтался в округе, но это было не один день. Потому что, несмотря на свое отсутствие терпимости по отношению к менее удачливым согражданам, миссис Шикель вряд ли бы позвонила в полицию только из-за одного случая незаконного проникновения в ее мусорный бак.

А не может ли он назвать точную дату, когда прогнали бродягу?

Мистер Пьюмен задумался, поигрывая зажатым между пальцами карандашом и, наконец, сказал, что это, должно быть, произошло пару дней назад. Может быть, в среду. Да, точно, в среду. Потому что его мама всегда звонит ему по средам, и когда он с ней разговаривал, то смотрел в окно и видел этого бедолагу. И, представьте, потом, позднее, он его уже не видел.

В этот момент Хелен и вспомнила о выражении американских детективов. Наконец она «попала в жилу». И это была крупная жила.

* * *