В присутствии врага

Он вздохнул. Плечи его болели — это было физическим воплощением всей той тяжести, которую он нес на себе сейчас. Слишком многое тяготило его. Он не может одновременно разбираться с Лео, с Фионой, с внештатными шашнями Синклера Ларсни, с Ив, с сюрпризами, которых можно ожидать от Родни Аронсона, с анонимными письмами, с угрозами по телефону и, самое главное, с тем, что случилось с Шарлоттой.

Он пытался выбросить мысли о девочке из головы, и почти все утро ему это удавалось. Он убеждал себя, что в случае, если с ней что-то произойдет, грех за бездеятельность падет на голову Ивелин. Для него не было места в жизни дочери — по желанию ее матери — и сейчас, что бы он ни сделал, он так и останется для нее чужим. Он не ответственен за происшедшее с ребенком. И все же, по одной, но крайне важной причине, он несет всю ответственность за Шарлотту и понимает это.

Вчера ночью он сидел за своим рабочим столом, не сводя глаз с телефона, и повторял:

— Ну же, Ивелин, позвони мне. Позвони, — до тех пор, пока можно было не передавать газету в набор. Статья была написана, с именами, датами, указаниями мест действия. Единственное, чего не доставало — это ее звонка. Статья пошла бы на первой странице, как того требовал похититель, Шарлотта была бы освобождена и вернулась к ней домой. Но звонка так и не последовало. А газета вышла со статьей о «мальчике-на-час» на первой странице. И теперь Лаксфорд ждал, что случится что-то страшное.

Вчера днем он старался внушить себе, что похититель, скорее всего, отнесет этот сюжет в другую газету — логично предположить, что в «Глоуб». Но именно тогда, когда ему почти удалось убедить себя, что похитителю нужна была огласка фактов, неважно, в каком средстве информации, раздался этот телефонный звонок и голос на другом конце провода произнес опять:

— Если не напечатаешь статью, я ее убью. — И он не знал, какая часть фразы была наиболее важной для похитителя — угроза убить ребенка, необходимость опубликования истории или требование напечатать ее именно в газете Лаксфорда.

Теперь, не напечатав эту историю, он старается оправдаться ложной версией о своей непричастности.

То, что Ивелин делает то же самое, ничуть не уменьшало его тревоги. Она совершенно четко заявила ему в «Хэрродсе», что, по ее убеждению, за исчезновением Шарлотты стоит он сам, и исходя из этого она не попадется на удочку его обмана, уверенная в том, что он никогда не поднимет руку на собственного ребенка.

Сейчас, считал он, может быть только один выход. Нужно убедить Ивелин в ее ошибке. Нужно заставить ее изменить весь ход ее рассуждений, заставить ее понять, что он не такой, каким она его считает.

У него не было ни малейшего представления, как этого добиться.

Глава 9

Хелен Клайд не могла вспомнить, где она впервые услышала выражение «попасть в жилу». Возможно, в каком-то диалоге из американского детектива, которые она частенько смотрела с отцом в годы своей юности. Ее отец был более чем страстным поклонником киноэпопей о крутых парнях, бесстрашно борющихся с преступностью. И всякий раз, когда он не был занят тем или иным умопомрачительным финансовым проектом, он зачитывался Реймондом Чандлером и Дэшелом Хэмметом до одурения, пока по телевизору не начинали показывать в тысячный раз очередной фильм Хэмфри Богарта. Если у него была возможность посмотреть фильм Богарта, он предпочитал это всему остальному. А в те неприятные моменты, когда Сэм Спейд и Филипп Марлоу уезжали куда-то на задание, покидая Би-Би-Си, отец Хелен довольствовался бледными подделками более позднего времени. Вот откуда, должно быть, появилось это «попасть в жилу» — семечко из диалога, посеянное в ее памяти в часы, проведенные перед движущимися изображениями из электронно-лучевой трубки. Это семечко пустило росток и расцвело пышным цветом во время ее утренней активной деятельности в квартале Кросс-Киз-Клоуз в Мерилбоуне. И то, на что она победно напала во время беседы с обитателями дома номер 4, было именно той жилой.

Утром, в половине десятого в доме Сент-Джеймса они распределили задания между тремя исполнителями: Сент-Джеймс будет продолжать поиски Бриты — теперь уже в школе Джеффри Шенклинг; Дебора должна будет заполучить образец почерка Дэниса Лаксфорда с тем, чтобы исключить его из числа возможных авторов записок о похищении; Хелен будет опрашивать обитателей Кросс-Киз-Клоуза, не заметили ли они какого-нибудь подозрительного чужака в дни, предшествовавшие исчезновению Шарлотты.

— Что касается образца почерка Лаксфорда, возможно, в этом нет необходимости, — сказал им Сент-Джеймс. — Трудно поверить, что он мог написать записки собственноручно, если допустить, что это он украл девочку. Но для порядка мы должны исключить такую возможность. Так что, дорогая, если ты не возражаешь, наведайся в «Сорс».

Дебора всполошилась.

— Боже мой, Саймон! Я совсем не гожусь для таких дел, ты же знаешь. Ну, подумай, что я ему скажу?

— Я думаю, правду. Это его вполне устроит, — ответил Сент-Джеймс.