В присутствии врага

Он сказал себе, что нужно собраться, и, откашлявшись, произнес:

— Возможно, имело место изнасилование, хотя на теле не обнаружено внешних следов насилия.

— Ссадина на колене, — заметил стоявший на тропе патологоанатом. — Небольшие синяки вокруг рта и на шее. Несколько частично заживших ожогов на щеках и подбородке — первой степени.

— И все же, — начал Робин.

— Изнасилования бывают разные, — заметил Стэнли.

— В общем, я полагаю… — Робин подумал, в каком направлении продолжать, и выбрал следующее: — У нас не слишком много данных, чтобы двигаться вперед, не так ли?

— А когда у нас не слишком много данных?

Ответ был очевиден:

— Мы ждем результатов вскрытия.

Стэнли салютовал ему, вскинув сложенные пальцы к виску.

— Когда? — спросил он у патологоанатома.

— Предварительное заключение будет готово завтра. Часам к десяти. Если, конечно, до этого времени не будет других вызовов. — Кивнув Робину и сержанту Стэнли, он сказал полицейским: — Давайте в машину, — и пошел вслед за ними к фургону.

Робин проводил их глазами. На мосту все еще ждали молодожены. Когда труп ребенка проносили мимо них, девушка уткнулась лицом в грудь мужа. Он прижал ее к себе, обнимая одной рукой за голову, другой — за бедра. Робин отвел взгляд.

— Что дальше? — спросил Стэнли.

— Мы должны узнать, кто она, — подумав, ответил Робин.

— А прежде?

— Прежде? Возьмем официальные показания у этой пары, дадим им расписаться. А потом проверим по компьютеру. Если в этом районе никто не объявлен пропавшим, возможно, она откуда-то еще и уже занесена в компьютер.

Стэнли застегнул молнию своей кожаной куртки и похлопал по карманам джинсов. Затем, достав кольцо с ключами, повертел им в воздухе.

— А до этого?

Вопрос поставил Робина в тупик. Он оглянулся на канал в поисках ответа. «Может, предложить обшарить дно канала, но зачем?» Стэнли смилостивился над ним.

— До показаний и до компьютера мы должны разобраться вот с этой компанией, — он указал пальцем в сторону моста.

Туда только что подкатила запыленная машина. Из нее уже выходили женщина с блокнотом и мужчина с фотоаппаратом. Робин увидел, как они поспешили к молодоженам и обменялись несколькими фразами, которые женщина занесла в блокнот. Фотограф защелкал фотоаппаратом.

Робин сказал:

— Газетчики? И как это они сумели так быстро пронюхать?

— Хорошо еще — не телевизионщики, — ответил Стэнли, — но тем не менее… — и пошел с ними разбираться.

* * *

Дэнис Лаксфорд притронулся рукой к покрасневшей щеке сына. Она была мокрой от слез. Он поправил одеяло у него на плечах, испытав при этом острое болезненное чувство. Это было отчасти сознание собственной вины, отчасти раздражение. Почему этому ребенку нужно всегда все усложнять, думал он.

Лаксфорд прошептал его имя, погладил светлые волосы Лео и присел на край его кровати. Лео не пошевелился. Он или крепко спал, или умел притворяться лучше, чем Лаксфорд предполагал. В любом случае продолжение разговора исключалось. Что, возможно, было и к лучшему, учитывая то, чем обычно кончались их дискуссии.

Лаксфорд вздохнул. Он подумал о коротком слове «сын» и обо всем том, что стоит за этим понятием: ответственность, требовательность, слепая любовь и тайные надежды. Почему он всегда предполагал, что отцовство будет даваться ему легко, подумал Лаксфорд. Почему, рассуждая об отцовстве, он всегда имел в виду только радости, которые оно приносит. Гораздо чаще оно оборачивается чередой нескончаемых забот. Это пожизненный долг, для исполнения которого от него требуется невероятная дальновидность, так как приходится постоянно вступать в бой с собственными желаниями и испытывать скудные запасы выдержки. Для одного человека — это слишком. Как другие справляются с этим, задал себе вопрос Лаксфорд.

Хотя бы часть ответа на этот вопрос была ему известна — у других нет таких сыновей, как Лео. Одного взгляда на спальню Лео было достаточно, чтобы прийти к такому выводу. Особенно, если вернуться в прошлое и вспомнить, как выглядела его собственная комната и комната брата, когда они были в возрасте Лео. А здесь — на стенах черно-белые кадры из фильмов, от Джинджер и Фреда в полном облачении до Джина, Деби и Дональда, отбивающего чечетку под дождем. Стопка книг по искусству на простом письменном столе из соснового дерева, рядом — планшет для рисования с наброском коленопреклоненного ангела — его безупречно круглый нимб над головой и кротко сложенные крылья давали повод предположить, что это копия с фрески четырнадцатого века. Клетка с зябликами: неизменно свежая вода, свежие зернышки, свежая бумага на дне клетки. Книжный шкаф с томами в жестких переплетах, расставленными по авторам от Даля до Диккенса. И в углу — деревянный сундук с темными железными петлями, в котором, как знал Лаксфорд, хранились совершенно забытые шар для крикета, теннисная ракетка, футбольный мяч, роликовые коньки, набор химических реактивов, коллекция солдатиков и маленький костюмчик, напоминающий пижаму, какие надевают классные каратисты.

— Лео, — негромко сказал он, — что нам с тобой делать?