В путь-дорогу! Том III

«Неужели и нѣмцы такой-же народъ, какъ наши бурсаки?» спрашивалъ себя не разъ Телепневъ. Онъ ихъ пока еще мало зналъ; но что онъ видѣлъ, было почти то же самое, какъ и въ русской корпораціи. Да иначе и не могло быть. У русскихъ буршей формализмъ, гоноръ и бражничанье сложились по нѣмецкому образцу.

На лицахъ нѣмецкихъ студентовъ Телепневъ замѣчалъ ту же комическую важность, въ манерахъ ихъ умышленную рѣзкость и угловатость, въ костюмѣ буршпкозную неряшливость, едва-ли не большую, чѣмъ у русскихъ бурсаковъ. Стаями толклись они на «Марктѣ» по цѣлымъ днямъ; оттуда кое-кто отправлялся на лекціи или въ клиники, а остальные подкрѣплялись въ ближайшихъ кабачкахъ; а потомъ опять въ кучу, и ну глазѣть и глядѣть на проходящихъ нѣмокъ. Пьянство по кнейпамъ, пьянство по загороднымъ корчмамъ и чуть не ежедневные шкандалы, вотъ что бросалось въ глаза, какъ характерныя черты буршентума.

Съ Телепневымъ работалъ въ лабораторіи одинъ тевтонецъ, здоровенный малый, очень небойкихъ способностей, но за то такой сердитый и важный, что служитель Кизанъ подходилъ къ нему всегда на цыпочкахъ. Тевтонецъ, какъ чистый нѣмецъ, прежде своей буршикозности выставлялъ свое дворянское достоинство и носилъ на указательномъ пальцѣ огромный золотой перстень съ гербовой печатью.

Съ Телепневымъ онъ спервоначалу былъ весьма суровъ, а потомъ обошелся, видя, что Телепневъ въ работѣ гораздо половчѣе и посмышлеинѣе его, вдобавокъ въ большой дружбѣ съ лаборантомъ и при случаѣ можетъ ему помочь въ установкѣ аппаратовъ, на что нѣмецъ былъ куда не мастеръ.

— У васъ есть хорошіе пауканты, — сказалъ онъ разъ Телепневу, благосклонно заговоривъ съ нимъ.

— Есть таки.

— Вашъ шаржиртеръ далъ большой квартъ нашему ландсману; онъ до сихъ поръ лежитъ.

— Я былъ на этомъ шкандалѣ.

Телепневъ, разумѣется, не разсказалъ, что изъ-за этого тевтонца онъ и сорвалъ два шкандала.

— Ваша корпорація невелика, — продолжалъ тевтонецъ: — но у васъ богатые люди.

— Да, — отвѣтилъ Телепневъ и подумалъ про себя: «очень богатые незаплаченными счетами».

— Въ ней всегда были богатые люди! А будетъ у васъ комершъ въ этомъ семестрѣ?

— Будетъ, — отвѣтилъ наобумъ Телепневъ.

— Ты въ корѣ?

— Въ корѣ.

Этотъ бурсацкій діалогъ повелъ къ тому, что нѣмецъ пригласилъ Телепнева зайти къ нему какъ-нибудь и предложилъ даже читать вмѣстѣ химію.

У тевтонца Телепневъ познакомился съ его ландсма-нами и былъ даже на двухъ-трехъ маленькихъ попойкахъ. Но эти маленькія попойки стоили большихъ. Трудно было рѣшить Телепневу, кто сильнѣе тянетъ: рутенцы или тевтонцы. Разница состояла только въ томъ, что у нѣмцевъ пѣли гораздо складнѣе и завязывалось больше разговоровъ. Впервые Телепневъ испыталъ то впечатлѣніе, когда пятнадцать подгулявшихъ нѣмцевъ заговорятъ въ одно время. Въ комнатѣ просто стонъ стоитъ.

Одинъ бѣловолосый буршъ, шаржиртеръ корпораціи, вступилъ, послѣ восьми бутылокъ пива, въ литературный разговоръ съ Телепневымъ.

— О! я знаю русскую литературу, — кричалъ онъ. — Der beste Romanist, das ist Bulgarin!

И ничѣмъ его нельзя было разувѣрить въ противномъ.

— Я читалъ также «Тарантасъ»… Но лучшій романистъ все-таки Булгаринъ!

— А Тургенева ты читалъ? — спросилъ его Телепневъ.

— Не! я не знаю этого сочинителя: но Булгаринъ— das ist etwas echtrusisches.

Всѣ бурши оказывали чужому ландсману всякія любезности, и съ нимъ чокнулся даже тотъ самый тевтонецъ, котораго вздулъ на шкандалѣ желтый.

— Паши провинціи, — проповѣдывалъ Телепневу буршъ: — Провидѣніемъ призваны для цивилизаціи Россіи. Я убѣжденъ, что ты долженъ съ этимъ согласиться.

— Ну, я не знаю…

— Aber erlaub’, — завопилъ нѣмецъ… — Наши провинціи — это разсадникъ, откуда идетъ просвѣщеніе.

— И ты полагаешь, что Россія безъ вашихъ провинцій погибла бы?

— Aber erlaub’, Peter der Grosse… Онъ понялъ, что Провидѣніе само указываетъ…

— Да какое же тутъ Провидѣніе… Вѣдь, я думаю, мы прямо изъ Европы можемъ все получить?…

— Erlaub’, ты вотъ пріѣхалъ къ намъ штудировать!

— Здѣсь университетъ лучше; но не призванъ же онъ спасти Россію; здѣсь и русскихъ-то всего двадцать человѣкъ.

— Aber erlaub’!…

И съ полчаса еще проповѣдывалъ буршъ о великомъ просвѣтительномъ значеніи его провинцій для Россійскаго государства.

«Вотъ оно что,» думалъ Телепневъ, слушая его разглагольствованія. «Вотъ у этихъ бѣлобрысыхъ колбасниковъ какія претензіи! Выходитъ: мы скоты, варвары а ихъ сама судьба послала, для спасенія Земли Русской. Курьезно!»

Онъ ужь не возражалъ нѣмцу подъ конецъ попойки. Со всѣхъ сторонъ слышалось безконечное повтореніе нѣмецкаго возгласа: erlaub’! Всѣ нѣмцы спорили…