В ритмах Черной Африки

В конце концов я нашла то, что искала. Тропический лес неожиданно поредел, и низкий подлесок исчез. В тени высоких развесистых деревьев я увидела маленькие деревца, у которых на беловато-серых стволах и толстых ветвях висели плоды, похожие на золотистые мешочки. Не было никаких сомнений: это дерево какао. Его высаживают в тени деревьев, где достаточно влаги. В плодах какао пять гнезд со множеством семян, погруженных в мякоть. Собранные плоды заворачивают в банановые листья и оставляют так на неделю. В это время они выглядят не очень привлекательно, даже создается впечатление, что они портятся: из них вытекает густой сок, скорлупа размягчается. После недельного «брожения» семена сушат, мелют в порошок, который и является основным сырьем для производства шоколада. Дерево какао плодоносит целый год. Одновременно цветут и созревают новые плоды. Дерево какао начинает давать плоды только на пятый год. В Того его завезли в 1876 г., но первые плантации начали закладывать немцы, хорошо понимавшие, какую они принесут прибыль. Сегодня Того вывозит около 11 тыс. т какао-бобов в год. Плантации страны очень пострадали в 1938 г., когда деревья какао оказались пораженными болезнью, и в 1945 г. от неизвестного вируса, против которого использовали опрыскивание, но, к сожалению, все больные деревья пришлось вырубить. Значительное количество какао-бобов провозится контрабандой в Того из Ганы. Их перевозят через границу на грузовых автомашинах, никто и не пытается этому воспрепятствовать. Эве из Ганы хорошо зарабатывают на этой контрабандной торговле, потому что в Того твердая валюта и хорошая цена на какао-бобы. В этом, должно быть, одна из причин процветания пограничных городов Того.

Я фотографировала деревья какао, ходила от одного деревца к другому: искала лучшее освещение. И вдруг почувствовала, что кто-то наблюдает за мной. Посмотрела вокруг и увидела африканца, который прятался за деревом. Я сделала несколько шагов и заметила, как он перескочил от одного дерева к другому. Меня охватил страх. Африканец мне показался огромным, в его руке сверкнуло мачете. Теперь уже было не до деревьев какао. Я сбежала со склона, на котором располагалась плантация, перешла каменистый ручей и стала быстро пробираться сквозь траву и папоротник. Мой преследователь прибавил шагу. Он неотступно следовал в нескольких десятках метров от меня. Я сильно ударила обо что-то ногу. Тут меня охватила паника: я заблудилась! Но наконец добралась до края леса, задыхающаяся и взмокшая, даже не осмотрела ссадины. Африканец исчез, я немного успокоилась.

Об этом своем приключении в тропическом лесу я вечером рассказала директору центра. Сначала он серьезно слушал меня, а потом рассмеялся. Оказалось, что это он тайно послал за мной мужчину.

— Тогда почему же он от меня скрывался?

— Вы ведь хотели, чтобы вам никто не мешал? Я приказал ему быть поблизости, но не обнаруживать своего присутствия. Получит выговор — плохо выполнил задание, — рассмеялся директор.

Мы сидели в ресторане и тщетно пытались включить музыкальный комбайн.

— Знаете что, — сказал директор, — если вы не возражаете, поедемте ко мне. Я получил новые пластинки из Парижа.

Было не очень поздно, но на улице — кромешная темнота. Такая темнота бывает здесь только в сезон дождей. В Баду нет электрического освещения. Лишь кое-где можно было видеть тускло светящиеся квадраты окон и блики света от карманных фонарей. Время от времени во тьме промелькнет лицо. Когда попадаются прохожие, они светят фонариком прямо в глаза, чтобы узнать встречных.

Дом директора стоял в 20 км от Баду. «Пежо» полз в гору, шины поскрипывали на поворотах. В свете фар внезапно возникали серебристые заросли или стена туннеля, сплетенного из кустов и деревьев. В следующее мгновение машина опять ныряла в темноту. Мы свернули на узкую дорогу, обрамленную деревьями, которые выхватывал из темноты свет фар, проехали вдоль забора из бамбука и оказались перед входом в сад.

Первое впечатление — попали в сказку: деревья и газоны подсвечены разноцветными огнями, в центре этой красоты — современный дом, белый и величественный, на берегу небольшого озера с водяными лилиями. У входа нас ждал слуга в белоснежном пиджаке, он с почтением поклонился и молча провел нас внутрь.

В ярко освещенной гостиной с резными стенами и полированной мебелью было несколько уютных уголков и бар. Одна большая стена представляла собой огромное панно резьбы по дереву. Она сразу же привлекла наше внимание. Это прекрасный образец самобытного африканского искусства.

Наш хозяин, видимо, был польщен произведенным на вас впечатлением.

— Это сделано из одного куска дерева, — сказал он. — Работали десять резчиков.

Удаху постучал по стене и сказал одобрительно:

— Прекрасная работа. Сейба — отличное дерево.

— Здесь вся моя жизнь, — оказал серьезно директор. — Видите, я еще ребенок с родителями, потом уже старше, с товарищами, с книгой, у Эйфелевой башни в Париже, на плантациях…

— А это, вероятно, ваша жена? — спросила я.