В ритме сердца

Пожалуйста, скажите, что я ослышалась и передо мной стоит вовсе не тот самый Роберт Харт, хозяин этого величественного особняка и зачинщик торжественного мероприятия! Умоляю, скажите, что это не он только что стал свидетелем моей острой сексуальной ломки от издевательств его сына!

А если же это всё-таки он, то, пол, сделай одолжение, провались под моими ногами!

– Адам, тебе ли не знать, что помимо твоей комнаты здесь имеются ещё пятнадцать гостевых спален, в которых ты мог развлечься со своей… дамой.

Моя нога по-прежнему покоится на плече Адама, когда мистер Харт неспешно окидывает мой взъерошенный облик равнодушным тёмным взглядом. Таким, что даже сквозь морок «очарования» он не только покрывает мою кожу тонкой ледяной коркой, в миг остужая её, но и заставляет почувствовать себя крохотной мушкой, которую он в любой момент способен раздавить.

Жуть… Меня аж знобить начинает, а от стыда хочется стать невидимкой, в то время как в реакции Адама на случившийся конфуз не проявляется ни грамма смятения. Во-о-обще! Полная спокуха! Он лишь с заметной неохотой и раздражением спускает вниз мою ногу с задранной тканью платья и плавно приподнимается с колен.

– Мы бы обязательно до туда добрались, если бы ты не помешал, Роберт, – тихим, но звенящим от злости тоном парирует Адам.

– Хм… – почти беззвучная и совершенно не обнажившаяся на губах усмешка. – В своём доме я априори мешать никому не могу, Адам, и мне хотелось бы, чтобы ты отложил свои интимные дела до конца вечера и сейчас же вернулся обратно на приём, – сказано монотонно, сухо, категорично. Лишённое живости лицо, уверенная поза и подавляющая энергетика. Теперь становится ясно, в кого Адам пошёл.

– И почему же ты сам покинул свой цирк? Тебе, как никому другому, непозволительно и крайне невежливо оставлять гостей без своего внимания, – дерзко отмечает сын, проводя рукой по своим растрёпанным прядям, придающим ему немного забавный, подростковый вид, что никак не вяжется с его вечно солидным образом, но добавляет ему ещё несколько дополнительных очков сексуальности, отчего мои руки так и чешутся вновь сжать в кулаке эти волосы и вернуть его голову туда, где она только что была… туда, где ей самое место!

Боже! Николь! Даже сейчас? Серьёзно?!

Так и хочется залепить себе по лицу череду увесистых оплеух, чтобы очнуться до конца, дуре похотливой, но я сдерживаюсь, когда нас всех отвлекает звук открывающейся двери одной из комнат, а за ним звонкий, девчачий голос:

– О-о, Робстер, я так и знала, что ты пойдёшь меня искать. Прости, я думала, получится отмыть пятна и быстро подсушить их, но чёрта с два: испоганила платье окончательно. Пришлось переодеваться, а пока я рылась во всей этой куче шмоток, чтобы найти другой наряд, ещё и чулки порвала, поэтому и задержалась, – громко тараторит девочка, неуклюже несясь на каблуках к нам из другого конца коридора, и чуть ли не подворачивает ногу, когда, сократив расстояние между нами до пары-тройки метров, резко останавливается, завороженно уставившись на Адама.

То же делаю и я. Но предметом моей предельной сосредоточенности оказывается именно девочка в элегантном и довольно откровенном для её юного возраста атласном платье насыщенного зелёного цвета, что эффектно гармонирует с её смуглой кожей и блестящими, идеально выпрямленными волосами цвета золотой карамели. Мне требуется несколько секунд усердного разглядывания её покрытого безупречным вечерним макияжем лица, чтобы узнать в этой девочке хорошо знакомого мне человека.

– Камилла? – с безмерным удивлением выдыхаю её имя, мгновенно собирая на себе три пары не менее изумлённых глаз.

– Николь? – поражается она спустя энный промежуток времени, потраченный на ответное опознание моей личности, изображающей сегодня совсем иное амплуа. – Да чтоб мне лопнуть! Ничего себе! Тебя не узнать!

– О тебе я могу сказать то же самое.

– Вы знакомы? – сдержанная мужская заинтересованность также не заставляет себя долго ждать, и у меня не сразу получается определить, что вопрос задал именно Адам, а не его отец, успевший уже поравняться с ним в явном желании уберечь Камиллу от гипнотического влияния сына.

– Да, – утвердительно киваю и, видя, как девочка не решается подойти ближе, сама направляюсь к ней. – Милла посещала мои занятия по танцам в детдоме… – и, оказавшись в её крепких объятиях, тихо шепчу ей на ухо: – Пока не сбежала оттуда.

– Всё нормально! Роб в курсе и уже пытается решить эту проблему. Как же я рада тебя видеть, Ники! – с искренним восторгом произносит она, сдавливая меня ещё сильнее.

Со всеми ребятами в интернате у меня установлены тёплые отношения, и Камилла не исключение. Скажу даже больше: с такой озорной, сверх меры болтливой и безудержной душой компании, как она, найти общие темы для разговора смог бы даже бездушный пень. И, по всей видимости, мистер Харт – прекрасное тому подтверждение.